Репатриация на чужбину

Светский балахон – пошитый для меня Кэм в минуту обострения приступа садизма – стягивал тело так, что родные дорожные штаны мнились запорожскими шароварами. Слава богам, хоть не позорил: линия перехода от талии к бёдрам у меня теперь была, а место произрастания груди выпукло задрапировано. А так, всё, как всегда: от бедер и ниже колоколом, рукава до запястий колоколом, капюшон колоколом. Только всё белоснежное, в тонкой серебряной вышивке и бусинах. На голове тоже чего-то начесали, защемили, перевили и напудрили блёстками. Я вполне презентабельна и ликвидна. А злых скучающих глаз всё равно под маской не видать.

Унылый взгляд королевы во главе пира также оставался государственной тайной – Кэм скучала до стона, до визга, до хруста зубовного. Когда крышка начинала подпрыгивать в клубах пара, и свисток в носике издавал первые вступительные трели, Раутмар, не растрачивал себя на изыски. Он беспардонно пихал ей руку между… Как раз туда, где… И проводил сеанс массажа. Кэм добрела, расслаблялась, но, в такие-то минуты и становилась наиболее опасна.

– Преподобные надзиратели храмов, святые братья и сёстры! Мои аграты, благородные воины и господа урядчики! – оживилась таная, вытаскивая забившуюся между ног юбку. – У меня для вас сюрприз!

Этот выверт тоже принадлежал к числу нововведений королевы-затейницы. Её сюрпризы славились на весь Руфес, вызвав к жизни очередного духа подражательства. Я всё-таки умудрилась задремать у её левого локтя и не сразу осознала масштабы катастрофы.

– Моя сестра Ксейя славна в Ордене Отражения многими талантами, о которых, не слишком уместно упоминать здесь. Но с одним из них я вас познакомлю. Уверена: вы никогда не видели ничего подобного! Подъём, лодырюга, – прищемила мне руку сестричка.

Мой писк разметало по зале мощными порывами приветственного рёва и пулеметной очередью здравиц по случаю.

– Иди, спой для гостей, – ехидно потребовала таная Руфеса. – И не пытайся пудрить мозги! Мне уже всё рассказали про твои сельские концерты.

– Кто поверит твоим идиотам-стукачам, которых я уже передавила? – на всякий случай попыталась я солгать.

– Кончай кривляться! Иди петь! – мускулистая королевская ножка почти достала мою голень.

– Сбрендила?! – шипела я в ответ. – Если тебе приспичило выставить меня шутом, просто опрокинь на меня вон ту соусницу. И будет с тебя…

– Не зли меня, – очень нехорошим голосом ласково попросила королева.

Тут я и присмотрелась повнимательней: она так искренно, так горячо обиделась, что я обалдела. Вот уж не ожидала, что таким пустяком можно протаранить королевкины бастионы.

– Кэм! – жалобно позвала я, дёргая её за рукав.

– Не мешай, – равнодушно отмахнулась она. – Я думаю, чем заменить твой номер.

Королевская обида булькала лавой в уязвлённом вулкане. А во мне – как всегда некстати – проснулся матушкин ген интеллигентности.

– Ну, хорошо, – проскрипела я многозначительно. – Тебе, сучка, дорого обойдётся этот концерт!

Едва вылезла из-за стола и обогнула его, музыканты затянули нечто заунывно-тягучее. Местную популярную балладу – слыхала я эту муть. Махнула на них рукой – не вняли. Оглядела стол, цапнула прямо из-под носа Раутмара соусницу и пульнула в оркестр. Не добросила, но серебряная штука своим оголтелым звяканьем по камням заткнула аккомпанемент. Не представляла, как мне доораться своим искусством до публики на этом аэродроме. Но образовавшаяся услужливая мёртвая тишина чуть вдохновила, и я постаралась. Местная акустика оказалась на высоте – через пень колоду, но что-то у меня получилось. Местным не с чем было сравнивать, а потому я машинально заняла высшую строчку несуществующего рейтинга исполнительниц русских народных романсов.

Танаграт аэт Варкар обогнул королевский стол, подошёл к законной супруге и протянул руку. Ладонью вверх. Поцеловав мою лапку, он вернул хмурую артистку под бочок торжествующей Кэм. А в зале только-только зарождалось шебаршение – зажавшая аплодисменты публика размораживалась. Неподалёку от нас со своего места поднялся какой-то старенький важненький аграт. Откашлявшись, он затянул первую строфу дифирамбов невиданному зрелищу. Я не слушала его: месть лучше обдумывать, не отвлекаясь на пустяки.

Но, отвлечься пришлось. Я так вжилась в подготовку реванша, что вновь задремала. А празднество, тем временем, шло своим курсом и достигло апогея. Гостям выставили на обозрение военные трофеи: трёх безмозглых без единого признака пыток или недоедания. Эти экспонаты танаграт презентовал Ордену Отражения. Для опытов миссис Далтон и Шарли он их нагнал несколько больше – эти объедки хирургического пиршества Кэм выклянчила в Ордене для украшения торжеств. А скорей, для демонстрации того, насколько, в самом деле, страшен чёрт, не размалёванный слухами под хохлому.