Репатриация на чужбину

– Вы можете нам помочь? – моментально прокрутила она в голове сценарий, сляпанный по ходу осмысления.

– Должна помочь, – пообещала я. – Мне нужны все ваши служительницы. И прислужницы. Все до единой.

Выжившие девчонки ушуршали, а Тех злорадно рыкнул. Впрочем, и моя злость не готова была со мной расстаться так легко. Хотя её слегка улестила оперативность исполнения приказов надзирательницы. Вверенное ей подразделение выросло передо мной, как из-под земли. Восемь девиц и дам, выживших или не участвующих в сражении. Достаточно скромный список, чтобы одно из созвездий не бросилось в глаза прямо с порога. Тревога, подозрительность, нервозность, уныние, расстройство – это вполне логично и уместно при наших скорбных делах. А вот ошеломление, отчаяние, паника – это уже вина во всю голову. Я бы даже классифицировала это, как предсмертный ужас. Ткнула пальцем в кипящую галактику, сотканную из сплошных сверхновых, и тихо спросила:

– Зачем?

Понимая, что умирает, она с тупым упорством собирала по закоулкам силы для защиты. Подруги, которых она предала, молчали, наливаясь стыдом, сожалением и гневом. Надзирательница тяжело вздохнула, борясь с оглушившим её замешательством.

– Я могу заставить, – скучным голосом напомнила Внимающая прописную истину.

И бабища взъерепенилась, пошла в атаку:

– Орден Отражения отверг мою сестру! – истерично вызывающе отзвенели первые слова покаянной исповеди. – Она могла пройти посвящение! И сейчас была бы жива!

– Если она не могла пройти посвящение, значит, она просто не могла, – равнодушно заметила я. – Это не чувства, не желания, не чья-то воля. Люди здесь вообще ни при чём. Даже мои сестры. Только боги решают: смогут ли они вернуть к жизни угасшую в теле душу, или нет, – пошла я чесать, как по писанному. – И тогда они сообща возвращают то, что не утратило последней живой нити, связывающей душу с жизнью. Если твоя сестра не была допущена к посвящению, значит, к тому времени и последняя нить оборвалась. А ты в своей гордыне осмелилась пенять богам. Не думаю, что их это позабавило. Вот они и наказали тебя за дерзость: ты испоганила свою душу и запачкала имя своих предков. Ты подняла руку на мать, носящую под сердцем ребёнка…

– Вас не собирались убивать! – завопила убогая мстительница.

– А что они собирались сделать? – зловеще прохрипело от дверей.

На пороге стоял мой танаграт с поседевшими от ужаса звёздами, окаменевшими на своих орбитах.

– Взять её! – с лязгом упала его команда.

– Мой танаграт!.. – с невыразимым чувством стыда вскинулась мать-надзирательница.

– Не надо, ваше преподобие, – бесстрастно отгородился Варкар от всего мира. – Я слышал весь этот бред. Соболезную вам в вашем горе, – подхватили меня его руки. – И не забуду вам спасения моей жены и сына. Я ваш должник.

Малыш радостно приветствовал папу, стараясь дотянуться до него ножкой. Варкара не плющило от умиления – он был невероятно, кристально и безусловно зол. Я пристроила голову на его холодном металлическом плече и тихо радовалась, что слепота скрывает от меня поле боя. Тех разлёгся на моих вздёрнутых коленях – он терпеть не мог елозить голой попой по металлу. И не полез на уже привычное плечо танаграта. Лишь изредка пенял ему на столь бездушное отношение к жене, пережившей очередной стандартный кошмар. Я же не чувствовала себя ни удручённой, ни обессиленной. Мне вообще всё было по барабану – как будто не в мою честь сегодня убивали…

– Герс, – попыталась я подмазаться к мужу, ласково поглаживая его по щеке и пропуская сквозь пальцы длинные волосы.

Он был глух, нем и непреклонен. И всю дорогу до моей кровати не спускал меня с рук – как только пупок не надорвал, карабкаясь в карету, а потом по бесконечным лестницам? Сдав меня с рук на руки Клор, он, наконец, созрел и ознакомил всех с вердиктом:

– Ты немедленно отбываешь в цитадель Ордена. Я не в состоянии обеспечить тебе безопасность даже в собственном доме.

– Чушь! – фыркнула я. – Случилось то, что должно было случиться.

Варкар притормозил в дверях, подцепленный моим крючком и за подозрительность, и за любопытство одновременно.

– Что ты имеешь в виду?

– Я распахнула перед тобой чужие души, – пришлось напомнить ему. – А ты использовал это в наших с тобой целях. И в целях таната. Ты действительно рассчитывал, что нам с тобой простят такое злодейство? Да последний мерзавец воспринимает вмешательство в свои дела точно также как благородный танаграт. В этом вы с ним никак не отличаетесь. Тебе никогда не простят обретения такого преимущества, как возможность копаться в мозгах. Свои мысли, как и душу, люди оберегают яростно. И жестоко мстят любому, кто на них покушается. Мы переступили эту черту. И обречены всю жизнь расплачиваться за такую нешуточную власть над людьми. Но, вдвоем мы с этим справимся – уверяю тебя.