Репатриация на чужбину

Мне было не до неё. За последние полтора месяца я многому научилась, со многим смирилась и заработала искреннюю благодарность почти всех, кого приручила. Включая лайсаков, болтающихся по лесам сутки напролёт. Я сдвинула с места воз, готовый оттащить моё наследство на кладбище истории, и попыталась развернуть его в другом направлении. Первая волна человеческого энтузиазма ещё вовсю гуляла по просторам поместья и его сообщающимся сосудам: Евгону и сотнику Плерону.

Но, в отличие от этих достойных людей, я знала о естественном круговороте мотивов и мотиваций – чай, не зря отмотала срок в двух университетах. И не могла отвязаться от личных прогнозов на ближайшее будущее, что нагнетали страх. А самое главное… Моё эго тоже претерпело беспощадные трансформации. Раньше я лишь досадовала на этот генетически обусловленный горб, доставшийся мне в наследство от предков. А теперь искренно, от души, до слёз, до полного стачивания зубов ненавидела агратию Юди, как единый и неделимый клубок фундаментальных, хронических, нетленных проблем!

А ещё я получила, наконец-то, свою сауну. И каждое утро оттирала в ней изнемогающие от боли губы. В той мази, что Кэм приказала мне втирать на ночь, жило не менее сотни тысяч гнусных червей. И каждую секунду ночи эти твари грызли мои постепенно распухающие губки.

Глава 21

В которой Сарг докаркался…

И накаркал нартий

Напутствие Екатерины Великой всем домохозяйкам Российской империи лично мной всегда исполнялось от и до. Ну, почти. «Быть тихой, скромной, постоянной, осторожной» – попробуйте усомниться! «К Богу усердной» – ну, это не честно: не применимо для пионерки, взращённой в комсомолку. «С мужем обходиться любовно и благочинно» – выполнено и перевыполнено. «Перед родственниками и свойственниками быть учтивой» – была. «Добрыя речи слушать охотно» – слушала. «Лжи и лукавства гнушаться…» – вот тут мы несколько расходимся с императрицей. Убедилась на собственной шкуре раз и навсегда: позиция «дура набитая» гораздо выигрышней более консервативной в деталях позиции «ты же умная женщина». Срабатывало на Земле, работает и здесь.

Можно каждое утро игнорировать насмешки этой твари Мероны, оттирающей в сауне мои изнемогающие от боли губы, извазюканные мазью Кэм. При этом хлопать глазами мимо неё и глупо улыбаться, чтобы досадить ироничной красотке. Можно пялиться на шипящего от злости Сарга слепой маской, засунув в рот палец и думая о своём. Можно восемнадцать раз подряд промахнуться мимо узкого рукава парадного платья агрии, а затем умчаться встречать соседнего аграта в кровно личном балахоне. Можно лёжа болтаться на седле породистого скакуна, изображая переваренную лопнувшую сардельку, и возрадоваться на спине толстушки Эпоны.

Да мало ли чего ещё полезного – непочатый край открытий! С тех пор, как моя тутошняя реинкарнация милостиво оставила меня в живых, все только и делали, что загоняли бедную старушку в кубические рамки местных традиций. А я душа не прямолинейная, волнообразная. У меня в голове более демократичные причуды. Попробуй отвоевать право на самоопределение в доспехах умной женщины – визг до потолка. А с дурочки, какой спрос? Помаются со мной, поколотятся лбом в стену и отползут за угол, чтобы уже там, не оскорбляя дворянской чести, плюнуть на поганку от чистой души.Минусы, конечно, есть и в этом моём принципе. Дёготь вообще в числе фундаментальных веществ, из которых состоит вселенная. А добывая каждую ложку мёда, рискуешь остаться покусанной.

Первыми моё лицемерие унюхали всё тот же Сарг с его ведьмой. Заподозрили, протестировали и сделали выводы. Их любовь ко мне не мешала двум любовникам-кровососам дегустировать кровь инопланетянки с комариным упорством. Понятно, что с этой мелкой пакостью их рознила эволюционная степень развития мозгов. Они не кружили над моей головой поминутно, не зудели и не присаживались откушать на моё хрупкое изящное тело. Но, с некоторых пор удивительно точно объявлялись чуть ли не в половине мест моего естественного обитания. Приземлялись рядом и следили своими кровожаждущими глазками за каждым движением нежной изворотливой души.

Я боролась с опекуном и его прихлебательницей со всей страстностью: игнорировала их едкие замечания, насмешничала в ответ, загружала пустяшными просьбами, ныла, юродствовала, откровенно скандалила или сбегала. Например, к Евгону. Мой собрат по уродливой внешности и прекрасной начинке, как мог, раздувал своё и без того разбухшее тело, прикрывая меня от гонений. Изворачивался и юлил. Но, вся беда в том, что он боялся нашу сладкую парочку и не годился в мои рыцари. Сарг с Мероной подминали его в два счета, уволакивая меня на правёж.