Репатриация на чужбину

Ну, не могла же я, в самом деле, выставить за дверь раненную беременную женщину, требующую заботы и лекарского ухода. Вот и притащила бедняжку в замок. Это моя крепость и я имею право водить домой подруг! Опекуны встали плечом к плечу и внутрь нас не пустили. Анедр – тоже мне ботаник – их поддержал. Мотивировал своё предательство тем, что такой большой девочке будет тесно в наших замковых клетушках. В итоге, нам отвели громадный сарай, прилепившийся снаружи у восточной замковой стены. Его тщательно вычистили, устлали оставшимся с зимы сеном, и я переехала туда. К этому времени Внимающая окончательно мутировала в деревенскую замухрышку. И ей уже было по фиг, за какие дополнительные заслуги можно попрезирать селянку в просвещенных столицах.

Глава 22

В которой политика накаркала мне мужа…

Давно не виделись!

Бывают неприятные ситуации, когда свою стерву нельзя спускать с поводка, а дурой нельзя злоупотреблять. Не верю ни народной мудрости, ни Марии Арбатовой: должен, непременно должен существовать в природе и такой конь, который с легкостью объедет любого суженного. Не какой-то там гусарский жеребец – нахальный, как и всё их разгульное боевое племя. Не апатичный сельский мерин, которому до лампочки матримониальные проблемы людей. А умный, интеллигентный, разборчивый иноходец, способный пронести мимо суженного бедную деревенскую замухрышку. Особенно, если ей по фиг мнение просвещенных столиц.

Кстати, о столице. Зимой танаграт успешно выиграл морское сражение, не позволив западной флотилии присосаться к нашим берегам. Сарг с Алесаром тоже были приглашены, как эксперты по изничтожению безмозглых. Я регулярно получала из Свастла письма от доброжелателей. В них, естественно, описывали моральное падение моего мужа в пропасть, заполненную злокозненными телами любовниц. Я тихо радовалась, что со здоровьем и хобби у него всё в порядке. Любовницы – самое простое и действенное средство забивать свободное время под завязку. И ограждать тем самым глубокоуважаемую супругу-Внимающую от пустяков на поприще её служения всему подряд.

семейная жизнь протекала чинно и спокойно на радость стране и гибель врагов. Я периодически исполняла супружеский долг, для чего в наши края под разными предлогами направлялись в командировки отдельные личности. Для них в домах лояльных танаграту баронов устраивались приемы, на которые заглядывала и я. Затем отправляла мужу расшифровку личностных и политических энцефалограмм. Все были довольны. Во всяком случае, меня на этот счёт пока не разочаровывали. И не напрягали. Но, как оказалось, всё оказалось не так, как казалось.

Весь день, как и вчера, и позавчера, и всю последнюю неделю, я валандалась с Гра-арой. Её раны на левом боку и спине затягивались быстрей, чем могло быть. Но медленней, чем хотелось нам обеим. Она рвалась домой в горы. А я отдохнуть от бесконечного пения, чтения и препирательств из-за лекарств Мероны. Та, матерясь и призывая проклятия на головы двух идиоток, покинула нас уже на второй день. И теперь являлась только осмотреть раны и притащить свеже-замешанную бурду с мерзким запахом. Меня от неё тошнило, а нартия выедала из бадейки всё то, что не попало на её шкуру. Чтением местной литературы вслух я спасала себя от осточертевших концертов, хотя на них подтягивалось и прочее население замка. Русского языка никто не знал, но дамы рыдали. Да и мужики впадали в неведомые думы. А потом приходилось бисировать, припоминая всё, что я знаю о геноциде народа.

На пятый день мы приступили к пешим прогулкам. Среди прочих повреждений обнаружился разрыв на левом крыле Гра-ары, который я аккуратно зашила Меронкиными волосами – целый пук пришлось отчекрыжить. Мой так и не вкусивший настоящего просвещённого геноцида народ уже попривык к появлению на сцене общественной жизни нового действующего лица. А потому всего лишь обтекал нас при встрече сторонкой. При этом, не забывая вежливо приветствовать её милость Гра-ару персонально. Нартия задумчиво кивала, что ещё благотворней действовало на крестьянскую психику: отвечает, значит, понимает! Понимает, значит, договоримся.

Её интересовало абсолютно всё: и как вываливается из-под плуга отогревшаяся земля, и как выгружается из лодки рыба. И как ползают по железным стропилам бескрылые двуногие, которым нечем даже помахать, дабы продержаться в воздухе до встречи с землёй. И как весело гогочущие северяне отдирают опалубку очередной стены. А хихикающие женщины поят их водой из горшков. И как ползают по двору малые детки, ещё не знающие, что нартий нужно боятся. И как в мелкой речушке полощут бельё девушки, забывшие, что нартий нужно бояться. Обры от неё шарахались, а люди уже нет.