Репетитор

– И единственное место в моей жизни, где люди имеют дело с крупными деньгами, это их семья: Марьянин муж, ученика моего отец, аж владелец какого-то коммерческого канала на телевидении…

– Так это в их разборки ты случайно, из-за плаща, угодила! – подытожила радостная Рита.

Я спохватилась:

– Хорошо, даже если это так – что мне делать-то теперь?

– А ничего! – Громко и торжественно объявила она. – Идти домой и отоспаться после нервотрепки. Раз охотятся не за тобой, а от слежки ты благополучно смылась, то адрес твой никому неизвестен и не нужен… Погоди… Неувязочка… Если они такие богатеи, то почему убийца не удивился, что она не на машине поехала, а черт-те за чем в метро поперла?

Пришел мой черед беззаботно махнуть рукой:

– Вот тут как раз все ясно. У нее, видишь ли, пунктик. Она развлекается, воображая себя… Ну, собственно, тем, что она есть: миллионершей и женой знаменитости. И она любит, так сказать, инкогнито, пройтись в толпе среди «быдла»… Даже Рынок Апраксин посетить может и купить там что-нибудь, честное слово!

– Так значит, все сходится! – ликовала подружка. – Стопроцентно сходится! Кстати, у тебя номер ее сотового есть? Предупредить все-таки человека надо… Она где сейчас?

– На даче. Два дня уже, муж говорит… – пробормотала я, смущенная тем, что не мне первой пришла в голову здоровая мысль сообщить человеку, что за ним бегает киллер. – А этот, который нас спутал – он не знает, получается… Думал, она без ребенка не уедет, а отец Славика только сегодня должен был отвезти… – говоря так, я тыкала в свой телефон, ища номер в списке.

Но меня ждало разочарование: нарочито бесстрастный голос (обладательницу которого давно бы уже разыскали и убили, не будь она роботом) сообщил, что Марьянин аппарат выключен. Поскольку находиться «вне зоны действия сети» она никак не могла, то мне пришлось сделать вывод, что моя работодательница давно сладко спит на своей даче, накушавшись любимого «Бейлиса».

– Завтра звонить придется, – заметила Рита, но я разволновалась:

– А если убийца, упустив ее, то есть меня, сегодня, увидит, что домой она не вернулась и поедет убивать ее прямиком на дачу? Надо в милицию бежать, Ритка, это не шутки, надо сказать им…

Я почти поднялась с табуретки, охваченная первым естественным порывом порядочного человека в подобной ситуации, – но Риткина твердая докторская рука тяжело опустилась мне на плечо:

– Рехнулась? – прозвучал чужой жесткий голос. – Впутаться в их дела серьезно – это смерть, ясно? Лучше бы и ей ничего не говорить, да нельзя грех такой на душу брать… А милицию приплетать – себе дороже выйдет. Там у них неизвестно что за мафия, и с милицией так или иначе повязаны все. Влезешь – раздавят, как червяка и не заметят. Запомнила? А теперь иди домой.

Домой? Мне абсолютно не хотелось возвращаться в пустую квартиру, хоть я и уверилась в железной правоте нашей версии – но взгляд Риты опять отяжелел и напомнил мрачного хищного зверя – не из семейства кошачьих, а какого-то гораздо более опасного, вроде доисторической рептилии. Я почти испугалась и пролепетала:

– Эх ты, Ритка, я к тебе как к лучшей подруге, а ты…

– Мне тоже случилось однажды прийти к лучшей подруге, – словно мимоходом пожала плечом она.

Глава 2

Любовь

…и дела рук наших исправи на нас, и

дело рук наших исправи.

Пс.89, ст.17

Я вспомнила только на обратном пути – и то после того, как многократно обернулась и убедилась, что за мной никто не идет, а значит, все выводы, принятые сегодня совместно с Риткой, – верны, и моей жизни ничто не угрожает… Вспомнила, что она имела в виду… И подумать нелепо – семь лет она отогревала такую гадюку на груди – чтобы однажды кинуть мне в лицо! Только гадюка не ужалила: я вот вполне спокойна сейчас, иду домой почти утешенная, а ей, Рите, той осенней чернильной ночью пришлось убраться неведомо куда – она так и не рассказала, как сумела выпутаться. Может быть, даже произошло что-то сверхординарное, какой-то камень упал в дремучее болото ее сознания – и она, до того фанатично исповедовавшая порочный принцип «иметь самого плохого мужа все же лучше, чем никакого», вдруг окончательно и бесповоротно разошлась со свои монстром, а сама стала похожа на человека с человеческой жизнью и обрела даже какие-то дополнительные стремления кроме единственного, доступного до тех пор: не быть забитой до смерти. А потом и вовсе выскочила замуж за очередное ничтожество – правда, непьющее, – и родила ему какого-то там мальчишку; я стараюсь видеть его пореже, как, впрочем, и всех чужих детей.

Честно говоря, я сильно переживала: к тому моему поступку применим один-единственный и совершенно точный эпитет: сволочной. Это я и сама знаю, нечего и напоминать, тем более что в том же году я подробно рассказала Ритке обо всех причинах-следствиях – и она, вроде бы, не только простила, но и согласилась, что никакого другого приемлемого выхода сыскать вот так за несколько минут я не могла…