Читаем Репетитор полностью

Б а ю ш к и н а. Вот именно! Ты только заикнулась… а вещь уже стоит дома… Вы, родители, раскошеливайтесь… А если у вас к ребенку замечание, или вопрос, или совет — вы лучше проглатывайте! И если ком в горле — тоже проглатывайте…

Ю л я. Мамочка, ну, ей-богу, ты все преувеличиваешь. Это совершенно ненужная мелодрама… А что касается магнитофона — не претендую я на него. Можно сдать в комиссионку…

Б а ю ш к и н а. Ты со мной так не разговаривай — «мелодрама», «не претендую»! Я такого языка не понимаю, я мещанка!

Ю л я. Кто так считает, я? Ничего подобного. Тебя просто повело…

Б а ю ш к и н а. Я так считаю, я! А сказать тебе, почему я мещанка? Сказать? Когда тебе было пять лет, я отказалась от одного человека, от большой любви… Такой души был человек, такой эрудиции, что ваша Мариночка перед ним — мелюзга! А я отказалась от него. Отпихнула… Сейчас он лауреат Государственной премии, ленинградец, архитектор… словом, твоему отцу не чета. Я не только заработки сравниваю, я все в целом беру!

Ю л я. Но ты-то его любила?

Б а ю ш к и н а. Не помню… Не имеет значения. Отказалась я от него и махнула на себя рукой.

Ю л я. Почему?

Б а ю ш к и н а. Ты у меня была! Маленькая, болезненная… с нефритом.

Ю л я. Ну и что?

Б а ю ш к и н а. Как это у вас все просто: «Ну и что…» А я считала: я мать, и этим все сказано. И отказалась. И стала наседкой. А теперь получаю по заслугам за это…

Ю л я. Мама!

Б а ю ш к и н а. Поняла что-нибудь? Или ты только в романах такие вещи понимаешь?

Ю л я. Нет… Я поняла.

Б а ю ш к и н а. Ну, вот. Магнитофон возьмешь — фыркать и обижать отца не смей. А продукты в комиссионку не принимают, так что я уж приготовлю, и самых близких мы позовем. (Пауза.) Давай мириться.

Юля наклонилась и поцеловала мать.

Ключик-то нашла?

Ю л я. Он на счетчике.

Б а ю ш к и н а. И на том спасибо. (Встала.) Пойду рыбу разделывать. А ты форму переодень. И позвони этим… мещанкам: Фене, Лизе… Нельзя ведь: обидятся! (Уходит.)

Юля стоит задумавшись.

Картина шестая

Школьная библиотека. Перед  Н а з а р о в ы м — водруженная на стол груда книг и брошюр, которая едва ли не выше его, когда он садится. Горит настольная лампа.

Г о л о с  б и б л и о т е к а р ш и. Так я пойду, Кирилл Алексеевич?

Н а з а р о в. Да-да, конечно. Я запру сам.

Г о л о с  б и б л и о т е к а р ш и. А может, домой книжки возьмете?

Н а з а р о в. Не надо. Вы меня так уютно устроили. Если возьму, то немного. Тогда заполню на себя формуляр и все там отражу, не беспокойтесь.

Г о л о с  б и б л и о т е к а р ш и. Ну что вы, вам не обязательно…

Н а з а р о в. Порядок один. До свидания.

Г о л о с  б и б л и о т е к а р ш и. До свидания…

Н а з а р о в (снял пиджак. Чтобы встряхнуться, несколько раз выполнил отжимы от стола и развод локтей в стороны. Сел). Стрезикозин, «Руководство учебным процессом в школе»… Захаров, «Организация труда директора школы»… Марьенко, «Организация и руководство воспитательной работой в школе»… Сухомлинский, «Разговор с молодым директором школы».

Послышались чьи-то быстрые каблучки.

М а р и н а. Верочка, дай мне на двадцать минут «Былое и думы».

Н а з а р о в (встал). Ушла Верочка.

М а р и н а (увидела директора, сказала быстро и сухо). Мне нужен Герцен, я возьму.

Н а з а р о в. Пожалуйста!

Марина идет вдоль стеллажей, всматривается в корешки.

У вас есть минутка?

М а р и н а. Минутка? Да, а что?

Н а з а р о в. Вот взгляните на это хозяйство и скажите, с чего бы вы начали.

М а р и н а (подошла к его столику). Собираетесь все это осилить?

Н а з а р о в. Надо, никуда не денешься. Значит, осилю. За неделю примерно.

М а р и н а. А почему же не взять домой? Хотя спешить вам некуда: дети, наверное, не плачут?

Н а з а р о в. Нет, не тот возраст, чтобы плакать… Тринадцать лет… А все равно я не люблю заниматься дома. Дисциплинка не та… люблю, знаете, библиотеки. Что они набиты мудростью — это само собой. Но я их за то люблю, что человек не может фамильярничать с этой мудростью… понимаете?

М а р и н а. Не очень.

Н а з а р о в. Ну, не на кушетке читает, где и телефон подключен к тебе, и телевизор, и жена… А вот так: тишина, твердый канцелярский стул и книжка. Уважаю!

М а р и н а (колючим тоном). Это, если хотите знать, роскошь! Вы сумейте-ка в троллейбусе, когда там битком. И в кухне, когда варится суп. И ночью, пока спит сын…

Н а з а р о в. У вас сын? Маленький, вероятно? А с кем он днем?

М а р и н а. В яслях. Весной будет три года — в садик пойдет.

Н а з а р о в. Ясно… А муж чем занимается?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Ревизор
Ревизор

Нелегкое это дело — будучи эльфом возглавлять комиссию по правам человека. А если еще и функции генерального ревизора на себя возьмешь — пиши пропало. Обязательно во что-нибудь вляпаешься, тем более с такой родней. С папиной стороны конкретно убить хотят, с маминой стороны то под статью подводят, то табунами невест подгонять начинают. А тут еще в приятели рыболов-любитель с косой набивается. Только одно в такой ситуации может спасти темного императора — бегство. Тем более что повод подходящий есть: миру грозит страшная опасность! Кто еще его может спасти? Конечно, только он — тринадцатый наследник Ирван Первый и его команда!

Алекс Бломквист , Виктор Олегович Баженов , Николай Васильевич Гоголь , Олег Александрович Шелонин

Фантастика / Драматургия / Драматургия / Языкознание, иностранные языки / Проза / Юмористическая фантастика
Берег Утопии
Берег Утопии

Том Стоппард, несомненно, наиболее известный и популярный из современных европейских драматургов. Обладатель множества престижных литературных и драматургических премий, Стоппард в 2000 г. получил от королевы Елизаветы II британский орден «За заслуги» и стал сэром Томом. Одна только дебютная его пьеса «Розенкранц и Гильденстерн мертвы» идет на тысячах театральных сцен по всему миру.Виртуозные драмы и комедии Стоппарда полны философских размышлений, увлекательных сюжетных переплетений, остроумных трюков. Героями исторической трилогии «Берег Утопии» неожиданно стали Белинский и Чаадаев, Герцен и Бакунин, Огарев и Аксаков, десятки других исторических персонажей, в России давно поселившихся на страницах школьных учебников и хрестоматий. У Стоппарда они обернулись яркими, сложными и – главное – живыми людьми. Нескончаемые диалоги о судьбе России, о будущем Европы, и радом – частная жизнь, в которой герои влюбляются, ссорятся, ошибаются, спорят, снова влюбляются, теряют близких. Нужно быть настоящим магом театра, чтобы снова вернуть им душу и страсть.

Том Стоппард

Драматургия / Стихи и поэзия / Драматургия