Репетитор

И после чаепития, с угощением, разумеется, Вика начинала с Аней урок. Занятия нравились обеим. Аня делала успехи, приносила из школы отличные оценки и чувствовала себя счастливой, как может чувствовать себя счастливым ребёнок, растущий в благополучной семье. Бабушка тоже нарадоваться не могла. Единственный, кто был против этих занятий, так это Анина мама. Она, несмотря на запои, иногда приходила трезвой, бросая недобрые взгляды в сторону Вики. Она ненавидела её. Просто так. И это было понятно без слов. И Ане внушала, что нечего ей голову всякой ерундой забивать.

– Какой тебе английский? – крутила она грязным пальцем у виска. – Ты чё? Совсем ку-ку, что ли? Прекращай это дело. Поняла? Английский она захотела. Бл…

И Вике хамила она, матерясь, едва завидев её на площадке. Аня переживала. За маму было стыдно. Очень. Стыдно перед всеми и всегда. И, если на собрания в школу, ходила бабушка, то здесь… Анюта ничего сделать не могла, только беззвучно плакала, закрывая лицо, и убегала к себе в комнату.

Однажды Вика пришла на урок, как обычно, а у них гости. Вернее, один гость, местный участковый, майор Федотов. Вика видела его и раньше, он частенько в общагу приходил. Место такое, что работы у него здесь было не початый край: то одно, то другое. А в этот раз он по вызову Аниной бабушки пришёл: её дочь, по обыкновению, пьяная, лежала в проходе, а накануне она карточку банковскую у матери украла, да все деньги, что там были, прогуляла-пропила.

Мать обратилась в полицию, просила дочь посадить или хотя бы на лечение направить, пусть принудительное. Как-то надо было вопрос решать. А майор против, обещал максимум профилактическую провести беседу, да и то, когда та будет в нормальном состоянии. В следующий раз. И ушел.

Вика как раз разминулась с ним в двери. Уж как бабушка ругала его, как ругала за бездействие, как чувствовала беду. И предчувствия не обманули. В этой общаге много чего происходило. Ужасы провинциально городка.

Репетитора они больше к себе не звали. Боялись и за себя и за неё. Анюта старалась Вику избегать, закрывала свои огромные блюдца-глаза, пробегая мимо, едва слышно её приветствуя. Она боялась и ей было стыдно за мать. А Вика не хотела волновать её лишними вопросами. И так всё понятно. Что спрашивать? Но почему то тревога не отпускала её. Она чувствовала, что больше не увидит чистоту этих наивных Анютиных глаз. Никогда.

Глава 7.

Вскоре приехал в общагу новый жилец, Сергеем назвался.

– Вы будете нас защищать? – Вика посмотрела прямо ему прямо в глаза. Почему то ей показалось, что это самый уместный вопрос для знакомства с новым постояльцем.  – А то у нас тут… Ух, какие ребята приходят. Такие дела творят, – многозначительно продолжала она. – Будете защищать?

– Конечно, буду, – наклонив голову, прищурился он, словно сомневаясь, пытаясь уйти от ответа. Приехал, поселился в той комнате, ближе к кухне, что Вика с  мамой раньше снимали. Невысокого роста, худенький такой, очень скромным показался сначала, на работу с утра уходил, поздно возвращался. Все думали, что хороший, работящий человек попался, первую неделю-две ничего такого за ним не замечали…

И только сны, только они не давали Вике с мамой покоя. Снилось, что Сергей сбежал откуда-то, что-то нехорошее произошло там, откуда он сбежал. А что такое? Не будешь вот так спрашивать, ведь неудобно, неприлично навязываться с разговорами, расспросами, если человек сам с этим не спешит. И так понятно, что вынужден он был уехать по какой-то серьёзной причине, возможно быстро. Вещей то при нем никаких не оказалось, только футболка и джинсы, и всё. Вот  он и стирал их по мере загрязнения, благо лето тёплое стояло. Вроде как и не надо больше ничего. Хотя это, конечно, казалось странным и даже очень.

Однажды вечером вернулся он грустный, уставший, задумчивый, видно, что выпил. Сказал, что с работы его уволили, что бригадир приставал, хотел с ним дружбы мужской,  отношений таких близких. Слишком. А он мол, Сергей не такой, совсем не такой, а только с женщинами. Соседи не придали значения сначала. Да мало ли что человек говорит… Всякое бывает. Может и по другой причине уволили, а он обиделся и наговаривает на начальника всякую ерунду теперь.

А Сергей вдруг начал пить, причём по чёрному. Пил каждый день. Нервный стал, раздражительный, огрызался на всех. Все у него, видите ли, виноваты, кроме него самого. Потом девушку привёл какую-то.  А она нездешняя, молоденькая совсем, а с животом, беременность пятый-шестой месяц примерно. И дочка с ней маленькая, лет двух-трех, не больше. Поселились они у Сергея. Он пил и спал с той девушкой вместе.

Прошло несколько дней, когда, кажется, Сергей совсем свихнулся от выпивки. Белочка нагрянула, или что-то такое. Все слышали, как громыхало в его комнате что-то, как будто он мебель крушил. Девочка плакала постоянно, кулачками в дверь колотила, несколько раз выбегала из комнаты, пыталась сбежать. Грубо схватив, её возвращали обратно.