Репетиции

Среди бумаг, которые я купил у Кобылина перед самым отъездом Миши в Москву, был и указ с полным списком партии, копия, снятая, по всей видимости, тогда же, при Алексее Михайловиче, и поэтому сохранившая особенности подлинника. Сомневаться в ней нет никаких оснований, и значит, нам известен каждый, кто был занят в постановке Сертана, а потом вместе с ним сослан в Сибирь. Числятся в списке двести восемь душ. Как я уже говорил, судили их за совершенно разные преступления: христиан за капитонство, евреев за уклонение в жидовство, была и третья, совсем не большая группа, в нее входили присланные Никону с Северного Урала волхвы — первые, кто узнал о рождении Христа, входил прокуратор Иудеи Понтий Пилат, входили римские солдаты, казнившие Иисуса, и еще несколько чужеземцев, упоминающихся в Новом Завете. Последние, насколько я знаю, вообще ни в чем не обвинялись и судимы не были, а сосланы они в одной партии с другими участниками постановки именно потому, что кто-то, от кого зависело, как решится их судьба, хотел, чтобы дело, задуманное Никоном, не погибло. Вся эта группа: и волхвы, и Пилат, и солдаты — сколь не велика ее роль в Евангельских событиях, была в них чужой, посторонней и, пожалуй, даже если такое вообще возможно, случайной. И вправду, волхвы — астрологи и звездочеты — узнали о Христе из расположения планет, но пришли не потому, что уверовали в Него, а чтобы как добросовестные ученые проверить правильность своих расчетов; так же и Понтий Пилат: разговаривая с Иисусом Христом, решая Его участь, он смотрит на происходящее в Иерусалиме извне, из Рима, и думает не о Христе, а о том, хорошо или плохо это для империи; и римские солдаты, назначенные распять Христа — царя Иудейского — и следить за порядком вокруг лобного места, — эти после тоскливой жизни в казармах, считают, что им повезло и сегодня они хорошо развлекутся. Ни в ком из них: ни в солдатах, ни в волхвах, ни в Пилате — не было веры и, конечно, они были несравненно дальше и от евреев и от христиан, чем те друг от друга.

Сертан еще в Новом Иерусалиме боялся их неверия, боялся соединять их с другими актерами, потому что они легко разрушали и убивали все, что он строил, — это был взгляд на мир, которого по логике того, что Сертан делал, в мире вообще быть не могло, и что он все-таки был, означало, что Сертан пытается осуществить вообще неосуществимое. Для остальных участников постановки римляне с самого начала были совершенно чужды и непонятны, и Сертан при любой возможности старался подчеркнуть и усилить это, всеми средствами он отгораживал и отдалял одних от других. Именно по этой причине римляне набирались им из людей, неведомо как попавших в монастырь и не имеющих здесь никаких родных, никаких связей и корней; волхвы были ненцами и, кажется, вообще не говорили по-русски, Пилат долго казаковал на Дону, потом попал в плен к туркам, прожил под Казанлыком пятнадцать лет и тоже почти забыл родной язык, римские солдаты по большей части были из польских пленных и из таких же, как Понтий Пилат, казаков, плененных турками или татарами.

Еще четыре года назад, когда Сертан только приступал к постановке, он убедил Никона поселить всех этих римлян (так он их называет и в дневнике, и в других бумагах) отдельно, и специально для них в пяти верстах от монастыря была построена небольшая кирпичная казарма, покидать которую без особого разрешения им запрещалось. Здесь же, в казарме, Сертан и репетировал с ними. Совместных репетиций с евреями и христианами не было ни разу, следовательно, части целого делались полностью врозь и не подгонялись друг к другу. Чтобы они все же могли соединиться и сойтись, когда явится на землю Иисус Христос, без сомнения, понадобились бы сотни повторений, и сцены, в которых были заняты и те и другие, должны были стать для Сертана, пожалуй, самыми сложными.

И указ о ссылке, и список партии, несомненно, намеренно были составлены так, что понять из них, кто какую роль играл в постановке — кто обвинялся в жидовстве, кто в капитонстве, кто был из этих набранных Сертаном римлян, — совершенно невозможно, в нем есть лишь фамилии и имена. Все ссыльные записаны строго по семьям, и, очевидно, предполагалось, что, как они жили раньше, в Новом Иерусалиме — в каждом дворе одна семья, — они поселятся и на новом месте.

В этом списке стерто, забыто и утаено все их прошлое. В нем они ничем не выделены из прочих партий ссыльных, десятками заселяющих тогда Сибирь, и тем самым защищены и сохранены. Ссыльные хорошо понимали, что внешнее равенство с другими и между собой должно спасти их, и старательно берегли его. В частности, ни в каких своих бумагах они не писали, кем были в постановке, и мне понадобилось потратить немало времени на кропотливую сверку самых разных кобылинских документов, чтобы в конце концов определить, кто есть кто.

Вот неполный список партии в моей реконструкции:

Ивашка Балушник (Иосиф, муж Марии) с женой Авдотьицей (Дева Мария);