Репетиция апокалипсиса: Тайная история атомных учений в СССР. Тоцкое-1954

– До сих пор хочется задать вопрос, – говорит она, – кто привез нас в сгоревшее село на второй-третий день? Вернулись мы: уголья тлели, бродили кошки. Наш дом сгорел. А мы его только с таким трудом отстроили. Сгорело все, что было. Было, конечно, немного, так как после отмены варварских налогов чуть-чуть дышать начали… Жить было негде. Подъемные выплатили, компенсацию за ущерб – 200 рублей на старые деньги. Зиму прожили на квартире у родственников. У них своя семья была пять человек, да нас семеро… Как только стаял снег, ушли с квартиры и все лето строили землянку. Жили в бане, благо она не сгорела. А строить было не из чего. По ночам (днем не разрешали) ездили на лошади в лес, разбирали блиндажи, доски радиоактивные воровали, строились. Два года прожили в землянке. Потом за свои деньги перевезли построенный для нас военными дом в поселке Красногвардеец Бузулукского района. Сами восстановили и только в 1957 году зашли в него. И никому не было дела до нас – как жили, как выжили. Пили воду, ели овощи и не задумывались о последствиях. Ловили в лесу овец после взрыва, резали, ели… Почему люди из села повымирали? Когда отец умирал в 1981 году от рака желудка (а он у нас не выпивал и не курил), то наш фельдшер, который всю жизнь тут прожил, говорил, что смерть уносит жизни людей по этапам: несколько лет затишья, потом восемь–десять человек за год… Кому-то надо было заниматься статистикой!

Казалось бы, почему не жить в новых домах подальше от зараженных мест? На этот вопрос мне ответил еще в 1999-м старожил Елшанки Второй А. П. Петров:

– Там, куда нас отселили, голое степное место – ни леса, ни лугов. Не то что у нас. Да здесь и могилы дедов и прадедов наших, село около трехсот лет существует… Переехало назад семей шестьдесят. До 54-го года наш колхоз имени Чапаева богатейшим хозяйством был, четвертое место по области занимал. Разорили колхоз. Выселили людей, и колхоз сразу просел. А тут ликвидировали и сельсовет…

Да простят меня офицеры и генералы – ветераны Тоцких учений, но мне кажется, что у военных к местным жителям было тогда несколько странное отношение. Что-то вроде отношения человека к кошке, которую куда ни завози, а она все домой прибегает. Вот, например, что пишет о наших земляках полковник в отставке И. И. Кривой:

– После проведения Тоцких войсковых тактических учений возникли новые задачи: охрана эпицентра взрыва атомной бомбы от проникновения посторонних лиц, а также охрана сгоревших во время учений деревень Маховки, Ивановки, Орловки и Елшанки Второй от возвращения и поселения в них отселенных жителей.

Да, прямо так и говорит полковник Кривой: «от возвращения и поселения жителей». Ведь дали же им жилье где подальше. Ну и что с того, что места для новых сел, точнее «отселений», выбрали в голой степи? Зато там безопасно! А земли под испепеленными селами постановлением правительства СССР передавались Тоцкому полигону. Но несознательные крестьяне почему-то все стремились в родные места.

– Больше всего хлопот доставляли жители сгоревших деревень, которые не хотели поселяться в отстраивавшиеся деревни в новых местах и упорно возвращались в свои деревни, – досадует И. И. Кривой. – Их собирали, разъясняли им опасность проживания для их здоровья в этих местах, отвозили (ну прямо как кошек! – В. М.), но они тут же возвращались. И никакие уговоры и разъяснения об опасности проживания в этих местах не помогали…

Вот на этом утверждении надо бы остановиться. Полковник Кривой – единственный человек, который берет на себя смелость утверждать, будто жителям, отселенным куда подальше, что-то разъясняли. Ни один военный (вплоть до генералитета) и ни один гражданский свидетель событий 1954 года и жизни «после атома» в окрестностях Тоцкого полигона в последующие годы ни словом не обмолвился, что нашим землякам «разъясняли опасность проживания». Напротив! Все мирные жители в один голос утверждают: никто ничего не объяснял и никто не препятствовал их возвращению в родные края. Так кого же здесь подводит память?

Как бы извиняя селян, Илья Иванович снисходит к их чувствам:

– Это наглядный пример того, что русский человек душой и телом прикипает к родным местам, и никакие опасности и обстоятельства не могут его заставить оставить их. Его туда тянет, он ими бредит, они для него святые, и он к ним возвращается.

Интересно, что бы сказал полковник, ежели б на его родные, святые места сбросили ядерную бомбу? Тоже снисходительно резонерствовал бы о прикипании душой и телом? Сомневаюсь. Думаю, другие слова вырвались бы у него из-под сердца.

А жители сожженных сел спустя года два после атомных учений получили на свои жалобы и просьбы о возвращении домой ответ с «самого верха»: правительство СССР отменило постановление о передаче их деревень в черту полигона и разрешило вернуться «на прежние места проживания».