Репетиция конца света

Нет, все-таки она законченная эгоистка. Тут женщину чуть не убили, причем до чего же это ужасно – в туалете. Бр-р, туалет в суде на редкость препоганый, там только и убивать, все остальное делать противно. Значит, Алена видела эту несчастную буквально в последние минуты перед покушением? К тому же то, что она была одета точно в такой же свитерок, как у Алены, делало их словно бы родственницами, как-то сближало...

Ужас какой! Свитерки-то были один в один! А вдруг бы убийца, карауливший эту высокомерную прокуроршу, перепутал ее с Аленой, вздумай она тоже посетить туалет перед уходом? Запросто перепутал бы! И одеты одинаково, и рост высокий, и цвет волос... Кошмар!

Едва полдня минуло, а сколько диковинных совпадений произошло! Во-первых, появление Игоря. Во-вторых, встреча с дамой в свитерке-близнеце из «Гленфилда». В-третьих, покушение на нее, столь похожую на Алену. И в-четвертых – все эти совпадения так или иначе связаны с облсудом...

У Алены мороз по коже прошел. Захотелось как можно скорей оказаться подальше от этого опасного места. Резко повернулась – и налетела на невысокого худощавого парня в легкой, не по сезону, черной кожаной куртке. Какой-то миг тот остолбенело таращился на нее, потом как-то недоверчиво махнул рукой и нетвердо пробормотал:

– Ну, мля... Ну не трах ли твою мать та-ра-рах!

– Сам такой! – рявкнула Алена, обходя его. – Плебей чертов!

Эти бродячие матерщинники раздражали ее до бешенства, какое-то время она даже не гнушалась делать замечания или стращать их проклятиями: «Будешь так говорить – язык отсохнет!» На конкретных личностей это одномоментно действовало, но в общенародном масштабе дело с места не двигалось, а если двигалось, то лишь в сторону ухудшения. Русский народ матерился чем дальше, тем больше, и Алена распростилась со своим добровольным миссионерством.

Она пошла вниз по Октябрьской, сердито думая о том, почему именно этот матерщинник показался ей чем-то знакомым. Вот именно – не кем-то, а чем-то! Куртка, все дело в этой его легонькой курточке. Где-то Алена уже видела нечто подобное...

Да не фиг ли с ним и с его курткой? Нашла о чем думать! Думай лучше о том, что сегодня – день стабильных отрицательных эмоций, до зарезу нужны положительные, хоть и в малой дозе. Скорей бы вечер, скорей бы урок танцев в Доме связи! Уж там, во время ча-ча-ча, она хоть немножко воспрянет душой!

Но воспрянуть душой не получилось.

– Алена, вы, возможно, не заметили, но мы уже танцуем румбу, а не ча-ча-ча! – чрезвычайно вежливо и чрезвычайно ехидно проговорил Виктор Михайлович. – Плавней, плавней! Вставайте на бедро! Четыре-раз, два, три! Четыре-раз, два, три! И – спиральный поворот! И – волчок! Четыре-ра-аз...

О господи...

Румба прошла как в страшном сне. Преподаватель был недоволен, Алена ощущала себя каким-то ходячим гардеробом, а руками махала, как ветряная мельница. Раньше танцевалка была лекарством для души, но сегодня напрягла Алену до последней степени. Только во время джайва удалось немножко расслабиться, поэтому танго прошло почти как по маслу, и сердито поджатые губы Виктора Михайловича со щеточкой усов над ними постепенно растянулись в мягкую улыбку. Самое время было станцевать медленный вальс, но время индивидуалки истекло. Начинался обычный урок в студии бальных танцев, куда Алена, не имея постоянного партнера, не видела смысла ходить.

Было время, она пыталась соблазнить на это дело мужа, но ничего не вышло. Михаил покорно притащился на два занятия, но в то время у Алены был другой преподаватель из другой студии: совсем молоденький парнишка с обалденными очами, напоминающими черные солнца, которые автоматически вспыхивали искусительными протуберанцами при виде любой особы женского пола от трех до ста трех лет. Увидев этот черный пламень, щедро изливающийся на его жену, Михаил напрягся чуть ли не до судорог и изрек: «Видеть этого типа я больше не желаю!» Тогда они первый раз очень крепко поссорились, да и потом, хоть преподаватель сменился, разговоры о студии навсегда остались для них поводом для раздора.

Кстати, обворожительного парнишку звали Игорем, и, что греха таить, его пламенные очи не раз являлись Алене в грешных снах... пока не воплотились потом в яви! Правда, Игорь был совсем другой, и к танцам то, чем они занимались в купе СВ, имело лишь отдаленное отношение.

Хотя... как посмотреть! Сказал же Бернард Шоу, что танцы – это вертикальное выражение горизонтальных желаний!