Репетиция конца света

***

За ужином Люба сказала мужу:

– Ты не против, если у нас недельку поживет племянница моей старинной школьной подружки? Все равно одна комната практически пустует. А она такая хорошая девочка, правда, из области, но очень приличная. Приехала устраиваться на работу, тетка ее приглашала для начала у себя пожить, да неожиданно попала в больницу с почечной коликой. И похоже, это надолго, как бы операцией дело не кончилось. А муж ее Нелю на дух не переносит, гонит вон из дому.

– Вот те на! – захохотал Олег. – Она что, пропойца, наркоманка? За что он ее так? И почему мы должны подбирать побродяжку, которую собственный дядька у себя в доме видеть не хочет?

– Она не побродяжка, она очень хорошая девушка. Уже даже нашла работу уборщицы в косметическом салоне, – Люба решила врать не больше, чем это необходимо, чтобы не запутаться в самый важный момент. – Думаю, так же быстро и жилье себе найдет. Даже если немного заживется у нас, то убираться будет и готовить.

– Ты ее что, за стол и кров намерена пустить в дом? – ехидно спросил Олег. – А за комнату она платить не может, что ли?

– Будет, будет платить, если ты так хочешь, – успокоила его Люба. – Но, если честно, у меня как-то рука не поднимается брать деньги с калеки.

Вилка с куском котлеты замерла на полпути ко рту мужа.

– С калеки? – голос его дрогнул. – А что с ней такое?

Люба уткнулась в свою тарелку, делая вид, что ее сейчас интересует только это недоеденное картофельное пюре, а все остальное – совершенно неважно. В том числе увечье «подружкиной племянницы». В том числе этот дрогнувший голос Олега и странный огонек, вспыхнувший в его светлых глазах.

– Да ты понимаешь... У нее очень серьезно изувечена нога. Правая, как у меня. Мало того, что шрамами покрыта после неудачных операций, так еще и родовая травма была, девочка вынуждена носить ортопедическую обувь. Сама по себе она хорошенькая, как картинка, ну а что изувечена – с кем не бывает, правда? Нормальных людей это нисколько не смущает, как тебя, например. А вот ее дядька просто бесится при виде Нели. Брезгует ею. У него это какой-то психоз, честное слово. Несколько раз набрасывался на нее с кулаками. Мы случайно встретились на Главпочтамте, Неля даже заплакала, когда все это мне рассказывала.

Она вяло возилась в тарелке, рассказывая всю эту жалостную галиматью, а сама краем глаза видела, как все быстрее работает вилкой Олег, как смыкаются его жующие челюсти (словно жвалы у какого-то жуткого жука!), как наливается кровью лицо и все ярче блестят глаза.

– Ты как, не против? – спросила она, решившись наконец поднять голову.

Олег залпом проглотил компот и тотчас отставил стакан. Вскочил, дернул Любу за руку.

– Соскучился я по тебе сегодня, – пробормотал, тяжело дыша. – Пошли в постель, а?

Она не спорила. Разделась, легла на ненавистные белые простыни, закрыла глаза, чувствуя, как холодеет, покрывается мурашками кожа.

«Может быть, сегодня это в последний раз?» – подумала с отчаянной, истерической надеждой.

Так и получилось. И все же... не совсем так.

Чего она хотела? Прежде всего, чтобы у мужа появилась любовница, с которой бы он удовлетворял свои садистские наклонности. И отстал бы с ними от жены. По ее мнению, Неля подходила на роль этой любовницы идеально. Именно такой тип худеньких блондинок очень нравился Олегу, Люба сама была такая, когда они поженились, а теперь ей приходилось сильно ограничивать себя в еде, потому что Олег совершенно не переносил толстух, каждый случайно прибавившийся на Любином теле килограмм был поводом для его ворчания. Люба пробовала растолстеть в надежде, что он перестанет к ней приставать в постели, но на сексуальный пыл Олега это, увы, не действовало, зато делало его невыносимо ехидным и противным.

Неля же принадлежала к типу женщин, которые могут хоть кастрюлю макарон съедать ежедневно, запивая их переслащенным какао, а все равно останутся худышками. Она была достаточно хорошенькая, чтобы на нее польстился мужчина в возрасте Олега – когда начинает тянуть на молоденьких. Но самое главное – у нее была изувечена нога именно так, чтобы Олег завелся надолго. И Неля была такой одинокой, заброшенной, она так нуждалась в любви и заботе, что готова была руки Любе целовать, когда перед ней замаячила перспектива быстро заработать деньги, завести собственное жилье, встать на ноги... хотя бы на одну ногу!

Не стоит представлять Нелю этакой уж невинной простушкой и излишне ее идеализировать – как только она увидела мужчину, которого ей предстояло соблазнить, она немедленно в него влюбилась. Олег, по ее понятиям, олицетворял идеал мужской красоты (высокий, темноволосый, с голубыми, вернее, серо-голубыми глазами), он был богат, добродушен, обаятельно улыбался, работал в департаменте науки и образования при областной администрации (значительней только администрация американского президента, и то не факт!), и он... он хотел ее именно такой, какая она есть. Хромой, изуродованной калекой.