Репетиция конца света

– Ладно, как скажешь. Хочешь, я тебя подвезу?

– На маршрутке доберусь. Ты лучше тут пошустри, понял?..»

Разговор двух тех людей, один из которых был одет в нечто напоминающее милицейскую куртку. Они ищут какую-то женщину... Один от злости готов прикончить ее, другому она нужна живая. Странно – почему у Алены возникает такое ощущение, что они отыскали эту женщину?...

Человек в короткой куртке... человек в милицейской куртке... электрошокер...

Ее заколотило так, словно все это время она пролежала в том самом сугробе, куда свалилась с балкона. Алена попыталась обхватить себя за плечи, чтобы не зябнуть, но обнаружила, что не может рукой шевельнуть. И, для полного комплекта, ногой...

Неужели шокер вырубил какие-то двигательные центры в ее организме?! Нет, в этом случае тело потеряло бы чувствительность. А Алена отчетливо ощущает, что лежит на чем-то не твердом, не мягком, не очень ровном, вроде как на диване, причем весьма продавленном. Под головой у нее подушка, причем довольно мягкая. От подушки пахнет духами, хорошими духами, дорогими. «Миракль», точно... Стоп, это ее собственные духи. Ну хоть одно приятное ощущение!

И оно так и осталось одним-единственным. Потому что Алена ощутила: в руки и ноги ее врезается что-то тугое.

Веревки, что ли? Она связана?

Да, связана, но не веревками. Лейкопластырем. Вот сволочи, насмотрелись голливудских киношек! Все зло в стране от этих американосов, Алена всегда была в этом убеждена, а сейчас ощутила к американосам просто-таки убийственную ненависть.

– Тяжело молчал валун-догматик... – внезапно раздался неподалеку мужской голос, уже слышанный Аленой раньше.

Она встрепенулась. Люди! Где-то рядом люди! Надо позвать на помощь!

Надо. Но – увы, невозможно. Потому что в голливудских киношках не только обездвиживают людей с помощью лейкопластыря, но и заклеивают им рты.

Крик, не в силах вырваться изо рта, душил Алену, а мужской голос бубнил:

Тяжело молчал валун-догматик
В стороне от волн,
А между тем
Я на мир смотрел, как математик,
Доказав с десяток теорем.
Скалы встали... скалы встали...
Встали скалы...

Голос заело, как пластинку. То ли мужчина забыл текст, то ли был не в силах справиться с залипающим языком.

«Да он же пьян! – догадалась Алена. – Пьян вдрабадан!»

И тут же тренированная память человека, натасканного в нанизывании синонимов, как гончий пес натаскан на поиск следа, выдала на-гора целую пачку оных словечек, эквивалентных главному слову, словно перед Аленой третий том словаря Даля, раскрытого на нужной странице: «Пьяну быть » – напиться, наклюкаться, насосаться, натянуться, назюзиться, насуслиться, нарезаться, нахлестаться, настегаться, насыропиться, залить за галстук, за воротник, за ухо, убить муху, чертей слепить...»

«А не сошла ли я с ума?» – холодно, почти как о постороннем человеке, подумала Алена.

– Скалы встали... скалы встали... – врезался в сознание мужской голос.

Его топтание в словах взбесило едва ли не больше, чем собственная неподвижность и беспомощность.

Скалы встали перпендикулярно
К плоскости залива.
Круг луны.
Стороны зари равны попарно.

«Волны меж собой не... не равны!» – закричала бы она... если бы могла.

– Люська, слышь! – позвал мужчина. – Ты что, уснула там? Эй, голая русалка алкоголя! Не спи, замерзнешь. Я стишок забыл. Как там дальше у Рубцова?

– Да пошел ты со своим Рубцовым, – отозвался женский голос, столь же неряшливый, заплетающийся, как у мужчины. – Что ты, что он – оба алкоголики.

– А ты сама кто? – резонно спросил мужчина. – Голая руса-алка...

– Еще раз обзовешь меня так – удушу. Понял, Леха? Удушу, как твоего Рубцова любовница удушила! – пригрозила женщина.

– А ты мне не любовница! – гордо отозвался Леха. – Не люб... не подруга, не любовница... ты мне собутыльница! Люська! Как там дальше у Рубцова?

– Откуда мне знать? – огрызнулась Люська.

– Принеси книжку. Синенькая такая, маленькая. Ты же знаешь, я пока слова не вспомню, не успокоюсь.

Изгибаясь, словно знак вопроса,
Дергаясь спиной и головой,
Пьяное подобие матроса
Двигалось по ломаной кривой! —
мысленно подсказала Алена.

– Принеси книжку, Люська! – заблажил Леха, который явно не обладал способностью к телепатии.

– Ну, как ваши нижегородцы говорят, сдонжил [4] ты меня, чисто сдонжил! – с ненавистью пробормотала Люська. – Где эта твоя книжка?

– В той комнате, – пробормотал неугомонный любитель Рубцова.

– У квартиранта, что ли?

– Ну.

– Не-е, – лениво протянула Люська. – В комнату квартиранта я не пойду.

– Почему?

– Во-первых, он поставил замок. А ключа у меня нет. Во-вторых, сказал, если я туда залезу, он мне мало что вывеску начистит, так еще и наведет на меня ментов. А мне это зачем?