Репит(ЛП)

— Ты вел счет?

— Я не из тех, кто целует, а потом болтает.

Я улыбаюсь. Может, и нет, но уверена, он хорошо целуется. Мурашки вернулись.

— Это был отличный урок, чтобы не поддаваться на ложное представление людей о тебе, понимаешь?

— Хочешь сказать, что если ты вдруг стал красавцем, это еще не значит, что ты изменился как личность? — Эд облизывает губы. Его взгляд теперь немного настороженный. Или, может быть, оценивающий. Я не знаю. — Что? Ты красивый мужчина, и сам это знаешь. Что в этом такого? Я не должна была это говорить?

— Приставать к бывшему считается дурным тоном.

— Я не пристаю к тебе, я констатирую факт. О Боже, Эд, — усмехаюсь я. — Кроме того, я и сама знаю, что плохо использование бывших для секса, поэтому не пытайся проделать такое со мной.

Он встает так внезапно, что опрокидывает стул на пол.

— К твоему сведению, я не трахаюсь со своими бывшими. Никогда.

С тарелкой и пустой пивной бутылкой Эд топает на кухню. Он зол. Очень зол.

И снова я облажалась.

— Я задела за живое?

— Ни хрена подобного.

— Извини. Я не хотела.

Спина Эда так напряжена, пока он ополаскивает тарелку, что напоминает непреодолимую стену. Разговор, по-видимому, закончен. И длился он каких-то десять минут.

Боже, переехать сюда было такой плохой идеей. Повсюду «мины из прошлого», и никогда не знаешь, когда наткнешься на новую и разнесешь все к чертям.

Я заканчиваю и тоже несу посуду к раковине. Эд напрягается еще больше.

— Так вот из-за чего мы расстались? — догадываюсь я. — Я думала, что ты изменил мне с бывшей?

Эд быстро закрывает кран и вытирает руки. Его молчание — лучшее подтверждение. Мне грустно, но в тоже время я рада, что обнаружила еще один кусочек информации о себе.

Эд идет в свою спальню, бросая на ходу:

— Сладких снов, Клем.

Дверь закрывается, щелкает замок.

— Я не думаю, что он на самом деле имел это в виду, — размышляю я вслух, выбирая оставшиеся креветки с тарелки для Гордона. Поскольку мы больше не сидим за столом, правила не нарушаются. — А ты как считаешь, красавчик?

Учитывая, как Гордон стучит хвостом по полу, он согласен.

— О, ты самая лучшая собака. Приятно, что ты на моей стороне.

Он берет угощение прямо с моей ладони и ест, чавкая от восторга. Это не подкуп, а экономия и разумное использование отходов.

— Хочешь спать со мной? — спрашиваю я, гладя его по голове. — Держу пари, это тоже нарушение правил, но мне все равно.

Похоже, Гордону тоже.

Я заканчиваю на кухне и выключаю свет, чищу зубы, надеваю пижаму и устраиваюсь поудобнее на футоне. К счастью, Гордон очень хороший пес и не занял больше своей половины кровати.

Приятно не быть одной.

Глава 6

В знак примирения утром я варю Эду кофе. Я не добавляю ни молока, ни сахара, потому что не знаю, как он его пьет, заливаю в термос и оставляю на столе, поскольку понятия не имею, во сколько Эд встанет. Может быть, он уже проснулся и теперь ждет, когда я уйду. Хотя, возможно, он еще крепко спит, совершенно не заботясь обо мне. Гордон свернулся калачиком на своей кровати у дивана. Он уже вышел на короткую прогулку, чтобы пописать на местную флору, и теперь готов вздремнуть. Неудивительно, что, спя по двадцать часов в сутки, он так хорошо выглядит.

Вероятно, следует оставить Эду записку, объясняющую отсутствие молока и сахара в кофе, но я не нахожу ручку. Я поискала в кухонных ящиках и в потайном отделении стола с почти идеально чистой столешницей. Среди художественных принадлежностей есть пенал с карандашами. Они похоже дорогие. Сомневаюсь, что Эд хочет, чтобы я писала ими глупые записки.

Единственное место, где я еще не смотрела — письменный стол в свободной, теперь моей, комнате. Мои намерения чисты. Я не собираюсь копаться в его вещах, а просто хочу оставить записку. К тому же это моя временная комната, и Эд сказал, чтобы я чувствовала себя как дома.

Время поджимает, мне пора на работу.

«Полцарства за ручку!»

В верхнем ящике стола: ножницы, клейкая лента, бумага, ластик и наконец-то пара ручек. Одна не пишет. Я проверяю на ладони вторую и «бинго!». Я уже собираюсь закрыть ящик, но вижу маленькую синюю бархатную коробочку в глубине. Не раздумывая, я достаю ее, осторожно открываю и охаю.

Там, на подушечке из белого атласа, лежит прекрасное кольцо из белого золота с круглым бриллиантом в изящной, словно кружево, розетке. Оно точно антикварное, а еще милое и красивое — то есть, совсем не похожее на меня.

— Дай мне! — Эд выхватывает у меня коробочку.

На нем только свободные пижамные штаны, и, черт возьми, так много обнаженной кожи и татуировок ужасно отвлекают. Но взгляд на его хмурое лицо отрезвляет лучше холодного душа.

— Какого черта ты рылась в моих вещах?

— Прости, я просто искала ручку, — я показываю свою исписанную ладонь. — Видишь?

— Какого черта… зачем ты рисовала на себе?

— Я пробовала пишет ли она. Хотела оставить записку насчет кофе, который тебе приготовила.

Он качает головой и сжимает коробочку в кулаке.

— Просто держись подальше от моих вещей.

— К-конечно. Извини еще раз.

Эд разворачивается и идет прямо в ванную. Я благоразумно прикусываю язык, когда он захлопывает дверь, и ухожу на работу.