Replay

Широко распахиваю глаза, не понимая происходящего. Отодвигая меня в сторону, вытаскивает из кармана сигнальный брелок, блокируя машину. Резко размахиваясь, повторяет аналогичный моему маневр, симметрично дробя пластик у розового монстра. Сигнализация взрывается бьющими по ушам звуками, в тот момент, когда он спокойно, вкладывая мне в руку орудие погрома, отходит в сторону прикуривая сигарету.

– Что ты… – глотая воздух, пытаюсь вывести слова, от негодования,н е складывающиеся в полную фразу.

– Испугалась ответственности за то, что сама начала? – усмехается, отходя в сторону крыльца. Присаживается на ступени, застилая обзор на свою улыбку клубком табачного дыма. – Признаться честно, сам терпеть не могу эту машину. Если поспешишь её искорежить сильнее – сделаешь большое одолжение.

Поджав губы, смотрю на орущего монстра. Куски пластика от чужого удара разлетелись в радиусе метра и рядом с эпицентром слегка содрана краска… Сигнализация замолкает в момент открытие входной двери. Он выключает её легким нажатием руки, свободно вытянутой в сторону автомобиля. Сидит, так же спокойно выпуская вперёд облако дыма. Не реагируя, точно и не замечая появления кричащей рядом блондинки. А я перебираю в руках молоточек, наблюдая с нервной улыбкой за её хаотичными передвижениями и бесконечными выкриками в сторону Всеволода, обязуя всё объяснить.

Не осмеливаюсь поднять на него глаза, наблюдая как Илона, не найдя поддержки от Баженова, переключается на сидящего на ступенях парня. Он даже не кивает в ответ на поток обвинений, сыплющихся из её уст. Не протестует. Не ставит её на место. А медленно выдыхает дым, буквально в лицо той, которая недавно от радости или других, неведомых мне чувств, была готова расцеловать его, задушив в объятиях.

Докурив до окантовки фильтра, не спеша, затушив бычок о рельефную плитку, он поднимается вверх, рапортуя в сторону Всеволода:

– Меня не предупреждали о том, что девчонка не в себе и за ней надо следить, – обходит Илону, едва не цепляя плечом, проговаривая, достаточно тихо, настолько, что мне приходится даже прислушиваться: – Не истери. С тем, как ты ездишь, машина нуждалась в хорошем ремонте. Найди Кира, он тебя отвезёт.

Молча сажусь на крыльцо, спиной к Всеволоду, наблюдая за тем, как парочка расходится по разным углам от парадного входа. Кусая губы, смотрю вперёд, ощущая позади возобновившееся движение. Он присаживается рядом, буквально сверля меня взглядом в упор. Не произнося и звука. Смотрит на меня, вызывая этим мельчайшую дрожь, пробегающую по коже. Не поворачиваюсь, нервно отбивая мыском ноги дробь по плитке. Дыхание меняет ритм, становясь более частым. Злюсь, пялясь в одну точку на разбитой машине. То вытягиваю напряженные губы, то поджимаю их. Чувствуя на себе давящий взгляд, который хочется скинуть. Не выдерживаю, встречаясь глазами. Тараторя яростно:

– Я не стану перед тобой извиняться!

– Я тоже, – парирует сухо.

Отворачиваюсь, в желании бросить в него всё тем же молотком, удерживаемым в руках. Ни находя что сказать, поднимаюсь, слыша останавливающий властный голос, столбящий на месте:

– Мне тебя на лопатки разложить, чтобы ты услышала то, что я хочу донести?

– Лучше один раз увидеть… – истерично срываясь на смех, произношу в ответ.

– Прекрати вести себя как ревнивая дура. Повернись.

Подчиняюсь, с трудом смотря в его глаза. В них нет ожидаемой злости, точно моё поведение вовсе и не задело. Он будто и не заметил "провинности", отфильтровав, как и истерический крик Илоны, разразившийся ранее. Только ради чего это всё? Возможно, мне стало бы легче, если бы я влепила ему в кабинете пощечину, а не трусливо сбежала в поисках того, на чём выместить зло…

– Мы в ответе за тех, кого приручили, – цитирует, усмехаясь.

– Я наблюдала самое странное выражение гуманизма, – кривясь, парирую в ответ. Хочется ещё многое высказать, да… мысли путаются на грани резких эмоций, захватывающих сознание и полного безразличия. Я не понимаю роли, которой играю. Импровизация сошла на нет. И… хочется остановить существование в игре, которой нынче живу.

– У меня могут быть разные отношения с женщинами, – произносит бесстрастно.

– Но, несмотря на это… – нагло перебиваю, желая быстрее уйти, закончив этот нелепый разговор, – ты будешь так же трепетно и нежно любить меня.

– А разве тебя можно не любить? – прищурившись так, что и не разобрать взгляда, изворачивая мою фразу, выводит вопросом ответ, смысл которого не понять и в помине. Здесь даже разная интонация несёт свой подтекст… куда уж мне добраться до истины, привыкши видеть поступки, а не слушать слова…

– Будь готова к шести, – поднимаясь, бросает серьезно. – И отнеси молоток на место. В твоих руках это выглядит страшно, – фыркает глухо, слегка смягчая тон. Добавляя еле слышно: – Покалечишься.

(А.С)

– Смотри внимательнее, – доносится в тот момент, когда я вдавливаю дверь внутрь. – Я хочу видеть её такой. Ни больше. Ни меньше.