Репортаж из морга

Тело обуглено с головы до ног, на груди вверх дном установлена металлическая кастрюля, лежит большая вилка и несколько других предметов утвари.

Кашевар не стал утруждаться сервировкой. Попахивает импровизацией. И метиловым спиртом, предположительно использованным для фламбирования[55]. Во фламбировании главное – не перестараться.

Я замечаю большое пятно крови под головой трупа и признаки, которые могут указывать на перелом носа. Одежда полностью сгорела. Части тела ужались из-за жара. Остались несколько участков подпаленной, но не сгоревшей кожи. Два усохших шарика явно свидетельствуют о принадлежности объекта к мужскому полу.

Я уже представляю себе, как трудно будет его вскрывать назавтра, когда сотрудник судебной полиции шепчет мне на ухо: «Доктор, его еще и на кол посадили». Он указывает на металлический стержень, виднеющийся между обугленными бедрами. Это что, вертел? Его насадили на вертел, прежде чем зажарить?

– Не будем увлекаться, перегружать себя нехорошо. Нагрузим лучше перевозчиков. И посмотрим все это завтра за столом. Простите, на столе.

Я коротко беседую с прокурором, которого не было рядом, когда я делал предварительные выводы. Хоть сейчас и очень поздно, очевидно, что мне все же слишком рано делиться своим мнением о причинах смерти. С другой стороны, гипотеза, озвученная полицейским, кажется мне неубедительной.

Полицейский считает, что потерпевшего ударили по голове большим камнем, который нашли рядом со скамейкой в нескольких метрах от тела. «Камень весь в крови», – замечает следователь. Да, кровь есть. Но она в виде круглых пятен, как будто капли падали на камень с определенной высоты. На углу скамейки тоже есть кровь, сильно размазанная. Я думаю, что пострадавший скорее упал, ударился головой о скамейку, так, что потекла кровь и закапала землю. Сценарий неточный и в любом случае недостаточный, чтобы объяснить конечный результат.

Когда я наутро открываю чехол, поводов для оптимизма у меня не прибавляется. Тело обуглено и сильно повреждено. Сканирование, сделанное ночью, не выявило ничего особенного, кроме того, что на кол его все-таки не сажали. Металлический стержень между бедрами жертвы просто воткнули под труп.

Мужчина был худым. Налитое на него горючее быстро загорелось, обуглив поверхность тканей. Затем из-за нехватки топлива процесс остановился. Благодаря этому я могу найти ключи к делу.

Я начинаю с тщательного отскабливания обгоревших частей. Удача! На участке, менее пострадавшем от огня, проступает довольно простая татуировка – сердце и имя Кристоф. Затем я обнаруживаю вторую, она сохранилась лучше и напоминает племенные символы. Это бесценный материал для следователей, у которых пока нет никаких зацепок.

После тщательного очищения рук и лица становятся заметны несколько колотых ран, до этого невидимых под толстым слоем сажи. А вот перелома носа нет.

Грудная клетка и живот слишком повреждены огнем, чтобы можно было понять, что было на поверхности. Но после вскрытия все проясняется. Передняя поверхность грудной клетки перфорирована между вторым и третьим ребрами, прямо напротив сердца. Я насчитываю 37 ударов на менее чем десяти квадратных сантиметрах. Грудная мышца превратилась в настоящий рубленый бифштекс.

Я продолжаю инвентаризацию и после восьми часов кропотливой работы могу дать следователям точную оценку повреждений: всего на шее, лице, грудной клетке и животе 76 ран, нанесенных холодным оружием, 60 из них – колото-резаные и 16 – резаные. Это мой личный рекорд, моей команде будет трудно его побить.

Нападавший использовал короткое лезвие, скорее напоминающее перочинный нож, чем охотничий, что объясняет поверхностный характер большинства ран, за исключением двух, пришедшихся на аорту. Обильное кровотечение из этих ран неминуемо повлекло немедленную потерю сознания и быструю смерть.

Когда я заканчиваю осмотр изъятием образцов ДНК для идентификации, присутствующий сотрудник судебной полиции сообщает мне последние новости по расследованию. Оно продвигается семимильными шагами: в ту же ночь полиция на станции арестовала бездомного, известного неоднократными нападениями с применением холодного оружия, когда он собирался покинуть Пуатье. Его предплечья обожжены. Мужчина категорически отрицает свою причастность к делу.

На следующее утро, когда пришло время писать отчет о вскрытии, меня одолевают сомнения. Правильно ли я подсчитал раны? После восьми часов изнурительной работы легко проявить невнимательность. Поэтому решаю пересчитать их с ясной головой, и на это у меня уходит добрых два часа. Наконец все подсчитано верно. Остается только составить отчет.