Репортаж не для печати

– Письма последних лет Колумба таинственным образом исчезли. Оригинал дневника мореплавателя, переданный королеве Изабелле, был утерян или же просто уничтожен завистливыми придворными интриганами. Даже после смерти Христофора, его словно преследовал какой-то злой рок. Смерть выдающегося человека осталась совершенно незамеченной для его современников, а останки Колумба зарыли во французском монастыре. Затем их перенесли в Севилью, позже – в Эспаньолу,

а оттуда – в Гавану. Излишне говорить, что такой частый перенос праха Колумба возбудил справедливые сомнения, действительно ли покоящиеся в столице Кубы кости принадлежат Христофору.

– Что же, Колумб со многими другими гениальными людьми разделил общую судьбу. Они не могли насладиться плодами своей деятельности, – произнес я.

– Но сохранись документы, касающиеся последних лет жизни мореплавателя, и.. Как знать Быть может, он сейчас был бы удостоен титула выдающегося «атлантолога».

Я заметил, что на последних словах Джон несколько раз споткнулся и, наконец, умолк, задумавшись о чем-то.

– Так, стало быть, не исключена возможность участия Колумба в поисках Ковчега? – осторожно спросил я.

Леклер слегка расслабился.

– А что? Можно допустить По крайней мере, дон Христофор был прекрасно знаком с Ветхим заветом, что удивительно для самоучки. В бортовом журнале первой экспедиции есть две важные странички. Они датированы двадцать вторым и двадцать третьим сентября. То есть, теми днями, когда недовольство моряков грозило перерасти в мятеж. Члены команды полагали, что они попали в район постоянного штиля, паруса флотилии бессильно обмякли. Моряки уже думали, что им никогда не вернуться в Испанию.

– На помощь Колумбу пришло провидение? – еде тал предположение я.

– Налетел ураган, – сказал Леклер – Стоял сезон тропических дождей. Моряки быстро успокоились, а Колумб сделал запись в своем журнале. Сейчас Подожди, Маклии.

Продолжая держать сборник карт подмышкой, Джон широкими шагами пересек комнату, распахнул створки книжного шкафа, быстро извлек какую-то книгу.

Едва удерживая свое нетерпение, он перелистал ее, ища необходимую страницу.

– Вот… Нашел… «Шторм подоспел вовремя. Это стало сигналом, которого не было с тех времен, когда евреи ушли из Египта и роптали на Моисея, освободившего их».

– Джон, если ты еще сомневаешься в том, что Колумб мог интересоваться историей с Ковчегом, то, будь любезен, ответить на такой вопрос: какой другой еще мореплаватель того времени, будь он адмиралом или капитаном, обладал такими познаниями? Ведь в пятнадцатом веке у христиан еще не было привычки изучать еврейские источники. Тем более, если не забывать о профессии Колумба – мореплавании? – съехидничал я.

– Странное совпадение, – поколебавшись, согласился Леклер. – Если мне не изменяет память, дон Христофор внимательно штудировал Иосифа Флавия, а в его дневнике есть несколько ссылок на Книгу Пророков. – Джон лихорадочно перелистал еще несколько страниц и удовлетворенно крякнув, зачитал «Меня ждут острова и впереди их корабли, чтобы перевести сынов твоих издалека и с нома серебро их и золото их, в честь Господа, Бога твоего »

Захлопывая книгу, Джон удовлетворенно подытожил:

– Книга пророка Исайи чаще всего цитировалась Колумбом. А теперь, Маклин, взгляни на эту карту.

Мы углубились в исследование фолианта, содержавшего сборник географических карт, начиная с древнейших времен.

3

Кто из вас пусть даже в далеком детстве не испытывал странного волнения, держа в руках карту. Некую притягательную силу, заключенную в старых гравированных картах, отмечали многие люди. Неуклюжие очертания материков, изображения кораблей, бороздящих морские. просторы с надутыми ветром парусами. Диковинные чудовища, высовывающие свои оскаленные зубами пасти из таинственной морской пучины. Запах старых карт вызывает грезы о затерянных пиратских кладах и островах сокровищ. Знаменитый врач семнадцатого века – Роберт Бзкон – рекомендовал разглядывать карты как лучшее противоядие от меланхолии и пессимистического настроения…

– Герхард Крамер был известен больше как Меркатор. Он считается самым выдающимся картографом шестнадцатого столетия. Существует даже предложение вести начало научной картографии от его имени. – Леклер открыл фолиант на одной из страниц, где была надпись: «Карта Абиссинии и Конго». – Меркатор, без сомнения, являлся самым страстным искателем древних карт, пылившихся на полках библиотек и на крышах чердаков.

И Леклер прочитал мне текст, находившийся на обороте карты Меркатора: