Репортаж с петлей на шее. Дневник заключенного перед казнью

Еще 27 августа 1938 г. Союз друзей СССР организовал в Домажлице лекцию на тему: «Отношение Советской России к Чехословацкой Республике». Ее прочитал Юлек. Отделение Союза друзей СССР было создано в Домажлице 17 июня, накануне катастрофы нашей страны. Лекция Фучика была проникнута горячей убежденностью в том, что Советский Союз есть и всегда останется верным другом чехословацкого народа.

2 ноября 1939 г. мы отправились в домажлицкую библиотеку. Библиотекарь сидел за своим столом и что-то писал. Юлек попросил каталог. Слово за слово, завязался оживленный разговор. Беседа стала особенно интересной после того, как мы узнали, какие сокровища хранятся в библиотеке, а наш собеседник понял, что Фучик – большой библиофил.

Библиотекарь вызвался показать нам хранилище. Мы заглянули во все его закоулки. Юлека очень заинтересовали книги, хранившиеся в ящиках.

Оказалось, что это первые издания в тетрадях собрания сочинений классиков эпохи национального Возрождения. Юлек спросил, почему тетради лежат в ящиках. Библиотекарь ответил, что это лишние экземпляры. На книжных полках мы обнаружили издание «Бабушки» Божены Немцовой, иллюстрированное Гвидо Манесом[24]. Эта книга выдавалась читателям в обычном порядке.

Фучик уходил из библиотеки взволнованный. Если бы ему удалось заполучить сочинения, находящиеся в ящиках! Он отвел бы им почетное место в своей библиотеке. Эти произведения Фучик безуспешно искал у букинистов. Мысль о книжных сокровищах не покидала Юлека.

Три раза мы ходили в домажлицкую библиотеку. В последний раз, 29 февраля 1940 г., Юлек предложил пойти пешком в Домажлице. Летом – это одно удовольствие, но теперь была лютая зима. Все же мы тронулись в путь. Дорога оказалась очень плохой. Мы брели по колено в снегу. Юлек шел напрямик через поля и лесные заросли. После нескольких часов утомительной ходьбы, усталые, но в хорошем настроении, мы дошли до Домажлице. Библиотекарь приветствовал нас, как старых знакомых. Вначале разговор касался политической обстановки. Библиотекарь полагал, что Юлек, как журналист, может знать больше, чем кто-либо иной. Особенно его интересовало, долго ли удержится Гитлер у власти. Юлек заверил, что ждать осталось недолго. Библиотекарь был, однако, разочарован, когда Юлек не смог назвать точную дату краха третьей империи.

Юлек спросил, нельзя ли сочинения писателей и поэтов эпохи Возрождения обменять на равноценные книги, которые заинтересуют домажлицких читателей. Библиотекарь согласился. Мы извлекли из ящиков произведения Маха, Клицпера, Лангера, Коубки, Клацела.

Юлек был большой книголюб. Приезжая в Прагу, Фучик непременно навещал букинистов. Он внимательно просматривал старые книги, покупал нужные издания и затем многие из них сдавал Шилингеру в переплет.

Где бы Юлек ни поселялся, пусть даже на короткое время, он тут же обрастал библиотекой. Книги являлись неотъемлемой частью его жизни. Библиотечка в Хотимерже – пятая по счету – была наименьшей из всех. И хотя она пострадала от налета гестаповцев, книг в ней сохранилось больше, чем во всех остальных библиотеках Фучика.

* * *

Приближалось 7 ноября 1939 г. Для Юлека эта дата всегда была знаменательной. Когда Фучик работал в «Руде право» или редактировал «Творбу», то всегда старался к 7 ноября оформить наилучшим образом газету или журнал, чтобы они убедительно рассказывали читателям, как растет и крепнет первая в мире рабоче-крестьянская держава. В 1939 г., к двадцать второй годовщине Великой Октябрьской социалистической революции, Фучик уже не имел возможности писать ни в «Руде право», ни в «Творбе». Он страстно мечтал быть в день годовщины Октября среди людей, говорить с ними о нашем верном друге – Советском Союзе. 7 ноября вечером мы уехали в Прагу. В клубе работников искусств, где встретились постоянные посетители – прогрессивные художники, актеры, писатели, журналисты, Юлек произнес горячую речь о Советском Союзе. Его выступление ободрило всех, подняло дух. Нужно было иметь нечто большее, чем отвагу, чтобы говорить об Октябрьской революции в оккупированной гитлеровцами Праге, в клубе, дверь которого находилась рядом с кафе, в которое ходили офицеры и солдаты гитлеровской армии. Случалось, что они ошибались дверью и вместо кафе попадали в клуб. Но опасность не страшила Фучика. Он считал своим долгом даже в годы фашистской оккупации и террора публично напомнить о великой годовщине.

А оккупационный режим с каждым днем становился все более суровым. Десять дней спустя – 17 ноября – фашисты устроили кровавую баню чешским студентам, зверски разогнав их демонстрацию в Праге. Вслед за тем закрыли высшие учебные заведения, ввели осадное положение в нескольких городах Чехии и Моравии, арестовали и отправили в концентрационные лагеря в Германии свыше тысячи студентов из Праги и Брно.