Репортаж с петлей на шее. Дневник заключенного перед казнью

Книгу Юлек привез мне в Хотимерж. Она сохранилась до сих пор.

Обращение «мадам» имело свою историю. Однажды мы были в магазине готового платья. Продавец, обслуживавший покупательниц, после каждого второго слова произносил: «Ну, мадам». Юлеку это показалось очень смешным. С тех пор он иногда в шутку говорил мне: «Ну, мадам».

Получив столь бодрое письмо, я была твердо убеждена, что мы можем ожидать скорого возвращения Юлека в Хотимерж. Поэтому больше ему не писала. Однако вместо его приезда пришло письмо от 19 июня на имя Тихоты, подписанное «Франта». В письме Юлек называл меня «Дорогой друг» и просил, чтобы я телеграфировала Ангелу (понимай: Гиргалу на Смихов, по адресу «У Ангела». – Г. Ф.), имеется ли библиотека для продажи. По содержанию ответа Фучик должен был определить, может ли он приехать в Хотимерж.

Я немедленно отправила из Осврачина Гиргалу телеграмму, сообщив, что библиотека для продажи имеется. Однако в тот самый момент, когда я давала телеграмму, Юлек из Праги отправил мне письмо о том, что он не получал от меня никаких известий.

Наконец все выяснилось и наступил день, когда Юлек вернулся. Это произошло между 22 и 28 июня.

Мама и я находились в постоянном напряжении, не зная, когда Юлек приедет. Кто тосковал о нем больше? Для мамы он все еще был Юлечком, самым любимым из ее детей, для меня был дороже всего на свете. Обе мы горячо любили его. Юлиус отвечал матери искренней сыновней любовью. Он уважал ее и как мать, и как мудрую женщину. Его глубокое почтение проявлялось в абсолютном доверии к ней. С детства он поверял ей все свои тайны и неприятности, о которых отец не должен был знать. Однажды, когда Юлек еще ходил в реальное училище, соученик нечаянно ранил его из охотничьего ружья. Случилось это перед самым рождеством, после первой мировой войны. В тот день Юлек первый раз надел новенький пиджак, сшитый из шинельного сукна, которое отец достал с большим трудом. Товарищи отвели раненого Фучика к врачу. Доктор, осмотрев рану на спине, сказал, что обязан заявить о случившемся в полицию. Юлек и его товарищи упросили врача не выдавать их. В противном случае им грозило исключение из школы. Перевязанного Юлека ребята проводили домой.

Он страдал не столько от раны, сколько из-за дырки в пиджаке. Что скажет отец? Но, к счастью, дома была одна мама. Когда Юлек вошел в квартиру, он сказал: «Мама, я убит!» Мать вначале страшно испугалась, но тут же пришла в себя. Как это убит? Правда, он бледен, но разве он мог бы стоять перед ней и разговаривать, если бы был убит? Юлек рассказал матери, что произошло. Он показал ей простреленный пиджак, перевязанную спину и просил ничего не говорить ни отцу, ни родителям Кости, который по несчастью подстрелил товарища. Мать заверила мальчика, что будет молчать, и слово свое сдержала.

Через два дня был сочельник. Юлек сидел за ужином сгорбившись – сильно болела рана. Отец, ничего не зная, шутя шлепнул сына по спине и угодил прямо по больному месту. Юлек вскрикнул и свалился под стол. Мама начала выговаривать отцу. Но вовремя спохватилась и замолчала. В конце концов все обошлось. Только отец недоумевал, что за сын у него, если не может стерпеть даже легкого шлепка.

Мама искусно заштопала пиджак. Со временем зажила и рана на спине у Юлека. Только между лопатками, возле позвоночника, остался рубец размером с большую пуговицу. Отец обо всем узнал, и то по чистой случайности, только через двадцать лет – летом 1939 г. В Хотимерже Юлек загорал на солнце. Отец, увидев на его спине рубец, спросил, где эго он его приобрел? Пришлось все рассказать. Отец никак не мог понять, как все это ускользнуло тогда от его внимания. Ведь Юлек же ходил в починенном пиджачке. Сын объяснил:

– Когда ты, папа, бывал дома, я всегда поворачивался так, чтобы ты моей спины не видел. Или пиджак вовсе снимал.