Репортажи с переднего края

В первые дни часто случалось так, что конвои сбивались с пути и не могли найти дорогу либо им приходилось многими часами стоять на льду озера в ожидании помощи. В некоторых случаях экипажи бросали свои машины, и тогда их уничтожали бомбежкой в дневное время немецкие или финские самолеты. Как-то утром, незадолго перед рассветом, финские лыжные патрули, вышедшие в разведывательный рейд на середину озера, услышали где-то впереди, посреди снежной бури, рев двигателей. Это был очередной «ледяной поезд», который сошел с маршрута и случайно оказался поблизости от финских позиций. Осторожно скользя по льду по бокам от колонны машин, лыжники сопровождали ее несколько километров, предполагая дать машинам подойти поближе к финскому берегу. Но в определенной точке колонна, описав широкую дугу, повернула обратно. Там поняли свою ошибку. И тогда лыжники атаковали машины в хвосте каравана. Несмотря на то что они были вооружены одними ружьями и пистолетами-пулеметами, им удалось захватить и поджечь несколько грузовиков[104]. Все это было настоящим подвигом, и при определенных обстоятельствах, с учетом того, что лыжники действовали на льду озера, а также избранной ими тактики, можно было в некотором смысле приравнять к атаке флотилией торпедных катеров конвоя судов.

Вдоль обочины пятидесятикилометровой трассы была установлена линия фонарей «молния». Дозоры солдат из сибирских охотников, которые выполняли роль своего рода «дорожной полиции», постоянно контролировали трассу. И через Ладожское озеро удалось наладить более или менее регулярное движение. Но было бы сложно составить балансовый отчет об эффективности ледяного моста для обороны осажденного города. Несомненно, польза была существенной. Однако с учетом того, что вскоре, с приходом весны, вновь должны были в полном масштабе возобновиться боевые действия, она не была настолько значительной, чтобы позволить советскому командованию рассчитывать на обеспечение достаточного объема снабжения продовольствием и боеприпасами[105]. Данное предположение нашло явное подтверждение в том факте, что за последние два месяца активность русской артиллерии резко пошла на спад.

По данным, полученным командованием финских дивизий на Карельском перешейке, в особенности на участках у Белоострова и Александровки, двух важнейших секторах фронта блокады [с севера], за январь советская артиллерия ежедневно выпускала примерно по 1500 снарядов малого и среднего калибра на пять километров фронта, что является довольно высоким показателем.

Когда в конце февраля я впервые оказался на фронте под Ленинградом, эта средняя цифра уменьшилась до примерно 600 выстрелов в день. Две недели назад финны насчитали 250. Следует также отметить, что если в январе и феврале советская артиллерия постоянно подвергала обстрелу финские дозоры и пыталась заставить замолчать громкоговорители, установленные на финских позициях, огнем пушек малого или среднего калибра, то вот уже примерно в течение двух месяцев противник пытается рассеять дозоры и привести к молчанию громкоговорители, применяя лишь пулеметный и в отдельных случаях минометный огонь. Этих фактов достаточно, чтобы понять, что ледовая дорога не смогла обеспечить достижения тех результатов, на которые рассчитывало советское военное командование. Количество военных материалов, продовольствия и боеприпасов, доставленное в Ленинград, явно было не таким значительным, чтобы обеспечить активную оборону города.

Теперь же в любой день «мост» может рухнуть. Уже сейчас таяние рисовало на слое льда свои странные узоры; с финского берега они напоминали об исторических картинах, как та кираса эпохи Возрождения, на которой в качестве украшения использовались геометрические фигуры с вкраплениями между ними пышно украшенных доспехами человеческих фигурок; мерещились гирлянды фруктов, фантастические пейзажи. Самой красивой «кирасой» являлся при этом сам ледяной панцирь с его сияющей поверхностью, покрывшейся большими темными пятнами, свидетельством того, что лед «болен» приближением весны, этой своеобразной сыпью, с прозрачными пузырьками воздуха, предупреждавшими, что лед вот-вот начнет таять. Движение по ледовой дороге и так уже сократилось с уменьшением темного времени суток (продолжительность дней заметно прибавилась, а ночи стали представлять собой не более чем короткие промежутки молочных сумерек, светящегося полумрака); предательски ненадежное состояние «моста» делало его все более опасным. На исходе ночи в небе часто стали появляться световые сигналы в виде красных, зеленых и белых ракет, неожиданно возникавших в морозном воздухе и устремляющихся ввысь. Сначала они летели стремительно, затем постепенно замедляли полет и, наконец, взрывались дождем мерцающих звезд, разлетающихся в воздухе, врезающихся в перламутровую полупрозрачность ясной ночи.