Репортёр

Торговки, только что сновавшие рядом, услышав крик офицера, мгновенно разбежались в стороны. Алексей послушно повернулся к стене и облокотился на нее высоко поднятыми руками. Офицер ощупал его куртку и карманы брюк, потом расстегнул репортерскую сумку и, даже не взглянув, что там находилось, вытряхнул содержимое прямо на грязную улицу.

– Осторожно! Там дорогая аппаратура! – Алексей хотел повернуться, но мгновенно получил удар в бок.

Офицер носком сапога перебрал то, что было вытряхнуто: камеры, оптика, диктофон, бустер, аккумуляторы, после чего взглянул на Марту:

– Чешка, по-русски ферштейн?

– Да, я немного понимаю ваш язык, – Марта стояла бледная, не зная, как себя вести в этой ситуации.

– Ну, раз ферштейн, тогда тоже подними руки, – офицер снова стал угрюмым и даже немного безразличным.

Марта подняла руки, и тот бесцеремонно облапал ее грудь, бедра, шлепнул по заднице:

– Смотри, чешка, не попади к «чехам»! Там с тобой церемониться не будут.

Они расхохотались и пошли дальше по бульвару Мира, живущему своей странной жизнью посреди войны и разрушений. От страха, обиды и откровенного хамства Марте хотелось расплакаться, но она взяла себя в руки, присела на корточки и помогла Алексею уложить назад в сумку его репортерскую технику.

– Я не понимаю, что происходит, – шепотом заговорила она, глядя туда, куда только что ушел патруль. – Мы репортеры, нас никто не имеет права обыскивать, а тем более унижать. Мы…

– Пошли отсюда, – Алексей не дал ей высказать до конца свое возмущение и, взяв под руку, повел дальше. – Прежде всего, мы в зоне боевых действий. На войне. Здесь тебе не фронтовая хроника по телевизору, на мягком диване с чашечкой кофе или под пиво. Здесь реальная война! Понимаешь? А если тебя что-то не устраивает, то я могу завтра же отправить тебя домой. Ближайшим спецрейсом. Ферштейн?

Марта недовольно хмыкнула, но не стала спорить со своим коллегой и другом, а пошла дальше рядом с ним, все озираясь и озираясь на страшные развалины. Между тем Алексей отошел немного в сторону и, достав из сумки фотоаппарат, начал незаметно снимать Марту, не перестававшую ужасаться всему, что шаг за шагом открывалось перед глазами. Алексей не сердился на нее. Если ему, матерому репортеру, прошедшему через горячие точки, были понятны царившие здесь порядки, то для командированной вместе с ним молодой иностранной журналистки все было непостижимым.

Неожиданно она обернулась и, увидев снимавшего Алексея, погрозила ему пальцем.

– Ничего, ничего, – рассмеялся тот, – а то приедешь домой – никто не поверит, где была. А попала ты не просто в горячую точку, а в самое пекло. Помнишь плакат на въезде? «Добро пожаловать в ад!». Со временем книгу напишешь про нашу поездку.

Марта хотела заглянуть внутрь разрушенного одноэтажного здания, стоявшего на углу, но Алексей остановил ее:

– Не забывай, о чем предупреждали. Везде могут быть мины–ловушки. Под каждым камнем. Саперы могли еще не все успеть проверить.

Она остановилась и послушно пошла за Алексеем.

– Ты не поверишь, но как раз в этом здании еще до войны сидели наши коллеги, – он поднял с земли небольшой обломок кирпича и ловко забросил его в зияющую дыру в стене. – Здесь была редакция молодежной газеты. Моя первая репортерская школа.

Он рассмеялся, засовывая «Кэнон» назад в сумку. Они стояли на перекрестке двух некогда больших и широких улиц.

– А тут был здешний «Бродвей», – пояснил Алексей. – Каждый вечер – сплошная тусовка. Все выходили сюда, особенно летом, чтобы подышать вечерним воздухом. После выпускного школьного бала тоже все шли сюда – встречать первый рассвет самостоятельной жизни. Классное место…

Они прошли перекресток, и Алексей продолжил:

– А это наш любимый скверик. У каждого тут была своя лавочка. Наша, например, вон там.

И он указал в ту сторону, где лежали остатки рухнувшей стены.

– Пошли дальше, за нами скоро должны приехать. Группа вылетает в горы рано утром. Нам еще надо отдохнуть. Или ты останешься?

– Нет уж, – возразила Марта, – не для того я сюда просилась, чтобы просидеть всю командировку с пьяными офицерами.

– Тогда давай топать, а то…

Алексей не успел договорить, как метрах в пятидесяти от них раздался оглушительный взрыв, потом еще один. Их накрыло ударной волной и целым облаком пыли. Не успев ничего крикнуть Марте, Алексей сгреб ее двумя руками и накрыл собой, повалив прямо на грязный асфальт…

Марта вскрикнула и… проснулась. Она даже не сразу сообразила, что все только что виденное и пережитое ею было сном. Ей казалось, что она еще слышит эхо взрывов, смешавшихся с истошными криками людей, автоматными выстрелами. Оглядевшись по сторонам, она постепенно начинала соображать, что находится в своей комнате, на маленьком диване, а через проемы окон разливался тихий мягкий свет от уличных фонарей.