Репортёр

– Так. Но у нас никто не поет: «Хотят ли чехи воевать?». Мы не хотим ни с кем воевать. И не хотим, чтобы с нами воевал кто-то. Мы не хотим быть оккупантами и быть в оккупации. Все остальное – это наше внутреннее дело.

Алексей перестал улыбаться и серьезно посмотрел на Марту.

– Наверное, вы думаете, что все русские одобряют то, что происходит у нас? В том числе войну? Или думаете, что все русские одинаковы?

Марта хотела чем-то возразить, но вдруг снова вспомнила разрушенный город, который видела во сне, разбитые дома, пепелища, торговок, военный патруль. От этих воспоминаний она сразу ощутила неприятный осадок.

– Простите, мне нужно оставить вас, – скороговоркой сказала она. – Отдыхайте.

7

Она шла по знакомым улицам, залитым утренним солнцем. Город не спешил просыпаться. Вокруг было тихо, лишь редкие прохожие неспешно шли в магазины, на утреннюю прогулку в парк – кто в одиночку, кто с детьми, кто с домашними питомцами. В сознании Марты все крутились и крутились обрывки виденного во сне.

В таком состоянии она подошла к маленькому рукотворному озерцу: в него из каменного грота таким же маленьким водопадом вливалась вода, а в глубине грациозно скользила форель. У кромки воды несколько детей бросали рыбам хлебные крошки, поедаемые обитателями озерца, что вызывало детский смех и радость.

Марта тоже порылась в кармане куртки, но не нашла ничего, кроме нескольких крон. К ней подошла незнакомая девочка, протянув с улыбкой кусочек хлеба, делясь своей радостью. Марта поблагодарила, погладила ее по головке и стала бросать снующей форели мелкие крошки.

Озерцо было совершенно прозрачным и чистым, лишь по тихой поверхности плавали опавшие листья, нанесенные сюда ночным ветром. А еще в этой поверхности отражались контуры окружающих домов, освещенные тихим солнцем. Отражение домов вперемежку со скользящими листьями сплетались в удивительную гармонию осеннего утра, которую не хотелось нарушать ничем, даже крошками хлеба, падавшими на водную гладь.

Марта на мгновение отвлеклась от мучавших ее мыслей, как вдруг испытала новое неведомое ей ощущение. Ей показалось, что она смотрит на воду чьим-то чужим взглядом, а в отражении видит не тихие улочки своего маленького городка, а их развалины – обугленные, дымящиеся, изувеченные бомбардировками и обстрелами, точь-в-точь как она видела во сне незнакомый ей уничтоженный город. От этого страшного наваждения Марту качнуло, и она едва успела опереться на перила, чтобы не упасть в воду. К ней тут же подошла пожилая женщина, гулявшая рядом, и учтиво спросила:

– Вам плохо? Может, нужна помощь?

– Нет, спасибо, все в порядке, – Марта встряхнула головой, освобождаясь от наваждения, и пошла вдоль тихой улочки. Потом она зашла в маленькое кафе, где еще не было ни одного посетителя.

«Что происходит? – думала она, глядя на чашечку кофе, от которого поднимался ароматный пар. – Какая связь между этим русским и тем, что я видела? Почему я никогда раньше не видела этих страшных снов? Откуда все взялось?».

Выйдя из кафе еще больше уставшей и измученной терзавшими недоумениями, она опять пошла тихими безлюдными улочками, вдыхая свежий утренний воздух и запахи наступавшей осени.

Неожиданно она увидела прямо перед собой небольшую церковь. Над ее входом висел образ Богоматери, склонившейся в скорби к Младенцу. Подойдя ближе, она увидела надписи, сделанные изящной славянской вязью. Догадавшись, что это православный храм, Марта открыла массивную дверь и робко вошла туда.

Внутри было лишь несколько женщин. Пахло ладаном и стариной. Не зная, что делать и в какой угол встать, Марта отошла от двери и начала рассматривать внутреннее убранство храма. Он был маленький, но очень уютный, тихий и светлый. По стенам висели святые образа, а некоторые стояли в массивных позолоченных рамах–киотах. Возле них горели зажженные свечи.

– Могу вам помочь? – услышала Марта возле себя чей-то голос.

Она посмотрела и увидела рядом миловидную женщину лет сорока. Заметная седина вовсе не старила ее, а придавала лицу особую привлекательность.

– Простите, но мне показалось, что вы впервые в нашем храме, – незнакомка приятно улыбнулась. Марта тоже ответила улыбкой, в смущении опустив глаза.

– Мой друг…, – тихо сказала она, – мой знакомый…

– Наверное, он просил вас зайти сюда?

– Он болен и он…

Марта не знала, как объяснить свое появление здесь, но вдруг сказала:

– Он русский.

– Правда? – удивилась незнакомка. – Мой дедушка русский эмигрант. Я помогу вам.

Незнакомка подошла к тому месту, где лежали свечи.

– Возьмите, – она подала несколько штук Марте, – поставьте их вон перед тем образом Богоматери. Русские почитают этот святой образ. Казанская Богородица…

Марта робко взяла одну свечу и подошла к иконе, оправленной в дорогую раму с тонкой резьбой и позолотой. Потом зажгла и осторожно поставила рядом с уже горевшими свечами. Отойдя на шаг, она посмотрела на старинный образ, украшенный многими крестами и медальонами – большими, маленькими, очень дорогими и совершенно скромными, простенькими, на золотых и серебряных цепочках висевших под стеклом возле груди Богородицы.