Репортёр

– Нет, не тоже! – Марта снова отрезала грязные намеки. – Я сидела со своим другом, а вы сидели со своими друзьями. Потом я вас нашла в парке…

– А друг? – русский никак не мог восстановить в своей памяти все, что произошло с ним в тот вечер. – Он-то куда делся? Разве можно оставлять свою девушку одну в парке? Да еще ночью! Вот еще друг, оказался вдруг…

– Это вас не касается, – оборвала Марта. – Мой друг – известный в Праге доктор. У него своя клиника. Он хирург. А кто вы – я тоже видела.

– А, хирург… Так это, значит, он меня? – Алексей провел по тугой перевязке на груди.

– Нет, это я вас, – Марте стало смешно от того, насколько бестолковым был этот русский. – Я работаю в nemocnice, в больнице.

– И тоже хирургом?

– Нет, медсестрой.

– А где вы так хорошо научились говорить по-русски?

– Ne delejte legrace[6], – усмехнулась Марта, – не надо шутить.

– Я не шучу, – через силу улыбнулся Алексей, – вы действительно хорошо, а главное – приятно говорите по-русски. Вы были в России?

– Нет, это Россия была у меня. Тогда и научилась. Во время оккупации.

– Оккупации? – изумился Алексей. – Сколько ж вам лет, если вы помните оккупацию? Наверное, не больше тридцати, а Чехословакию освобождал от немцев еще мой дед.

– Я говорю не про немецкую, а русскую оккупацию. Шестьдесят восьмой год. Ваши танки в Праге. Или то была не оккупация?

И она посмотрела на Алексея, ожидая его реакции.

– А, ну конечно.., – улыбнулся он. – Правда, нам говорили, что это была помощь вашему правительству. В Советском Союзе в этом убеждали всех. А тех, кто сомневался, объявляли диссидентами со всеми вытекающими последствиями.

– Не знаю, что вам говорили, а я сама видела, какая это была помощь, – жестко ответила ему Марта. – И отец мой видел. Вас никто не звал. Ни сюда, ни в Венгрию, ни в Афганистан. Никуда вас не звали. И не зовут!

Алексей хотел что-то сказать, но Марта опередила:

– Я вижу, вам уже лучше после вчерашнего.

– Конечно, конечно, – понял ее Алексей. – Только не пойму, где мои джинсы и майка. Я сейчас оденусь и уйду. Простите ради Бога.

Марта вышла из комнаты и вернулась с вещами ночного гостя. Сначала подала ему джинсы:

– Я их немного почистила от грязи, а вот это…

Она без слов протянула то, что осталось от майки – кусок рваной ткани, пригодной лишь к тому, чтобы выбросить.

– Ничего, доберусь как-нибудь до отеля, там у меня есть во что переодеться. Еще раз простите за все неудобства. Я вам очень…

Он хотел сесть на кровати, но тут же со стоном упал назад на спину, схватившись за бок. Марта подошла ближе и присела на край этой же кровати. Едва она прикоснулась к забинтованным ребрам Алексея, как тот снова охнул и застонал.

– Co se stalo?[7] Что случилось с нашим русским героем?

У нее опять проснулась жалость к страданиям этого незнакомца, и она принялась осторожно ощупывать его грудь. Алексей, стиснув зубы, старался не стонать, а лишь вздрагивал при каждом прикосновении рук Марты.

Только сейчас он рассмотрел свою спасительницу. Это была немного круглолицая молодая чешка лет тридцати. Ее непослушные светлые волосы, рассыпаясь по плечам, напоминали некий картинный образ, что изображали старинные художники. Щеки ж выделялись маленькими бугорочками, подчеркивая большие выразительные голубые глаза. Испытывая неловкость или смущение, она слегка прикусывала нижнюю губу, отчего ее лицо принимало детскую непосредственность и простоту. Едва заметная полнота вовсе не портила ее стройной фигуры, а, наоборот, придавала особую женственность.

– Вы красивая девушка, – тихо сказал Алексей, пока Марта поправляла ему повязку. – Наверное, ваш друг очень любит вас?

– Очень, – даже не взглянув на русского, бросила Марта.

– Простите, что я доставил вам столько хлопот и неудобств… Честное слово, простите… Я помню, как мы сидели, пили, разговаривали. Оказалось, что они тоже были там же, где и я. Мне было интересно кое-что узнать. Мы говорили о политике – русской политике, европейской, потом рассказывали анекдоты…

– С грязными словами, – съехидничала Марта, вспомнив, каким развязанным был этот русский вчера в том ресторанчике.

– Вы и эти слова знаете? – спросил изумленный Алексей.

– Так ведь вы, русские, без этих слов жить не можете! Наверное, даже о любви говорите этими словами.

– О любви?... Нет, для любви у нас другие слова есть. Красивые… Чистые. Нежные. А грязные слова… Это правда, без них русская речь, что…

Он на секунду задумался, подыскивая сравнение.

– … что брачная ночь без невесты!

И рассмеялся, но снова застонал, схватившись за бок.

«Наверное, без больницы не обойтись, – подумала Марта, глядя на него. – Кто там сегодня дежурный доктор? Не помню. Схожу, а там решим, что делать с ним. Да и мобильник надо забрать…».

– Я пойду в больницу. Вам нужна помощь врача. И еще вам надо лежать. Много лежать. Rozumite?

– А как же! Конечно, разумею.

Марта усмехнулась и пошла на кухню. Побыв там несколько минут, она возвратилась с небольшим подносом.

– Я иду в больницу. Здесь сыр, хлеб… Хлеб čerstvý. Dodrou chut’[8]. Приятного аппетита.

Алексей удивленно посмотрел на приготовленные ему бутерброды.