Рептилия

Я позвонил ей пять дней назад, сразу по возвращению в Браззавиль. Она сразу же все бросила, только ради того, чтобы сопровождать нас с Элиши в Калифорнию. Как только мы упали в объятия друг друга в лондонском аэропорту Гатвик, она тут же дала мне понять, что никогда больше не отпустит меня одного. И как я мог противоречить этой великолепной женщине?

Когда я сжал ее руку, то почувствовал, что счастлив впервые за очень долгое время.

— Представляешь, — сказал я, — я действительно видел сегодня во сне Эгомо. Так, как он и предсказал мне. Я положил под подушку этот корешок, и он приснился мне. Разве это не сумасшествие?

— Вовсе нет, — улыбнулась она, — это магия.

Пока мы стояли у воды и разговаривали, Элиши ходила по сосновому лесу и кормила с руки толстых белок. Она настояла на том, чтобы лично передать дневник Эмили. Мы должны сделать, как минимум, это, — сказала она. Она даже настаивала на том, чтобы мы рассказали пожилой леди о результатах нашего исследования. Честно говоря, я находил это более чем рискованным, но думал об этом не один час. Остается надеяться: последнее желание ее дочери будет настолько сильным, что заставит леди Памбридж отказаться от своего плана.

На протяжении трех часов мы ничего не слышали от нее и даже не видели ее саму. Она поднялась на верхний этаж своей резиденции, где заперлась с дневником Эмили. Даже Эстону не позволялось подходить близко, хотя, судя по всему, это решение далось ему особенно трудно. Мы видели, как он решительно пошел в дом, но очень скоро вернулся в сад, озабоченно глядя наверх. Мне было очень жаль его.

— Дэвид!

Я повернулся и увидел, что Элиши направляется к нам быстрыми шагами. Она показала на главную дверь особняка.

— Думаю, она идет. Сейчас что-то будет.

Леди Памбридж покинула здание и медленно подошла к нам. Эстон шел рядом с ней, держа ее под руку. Мне показалось, что она постарела лет на сто. Осознание того, что ее дочь мертва, далось ей тяжело. Как только леди подошла ближе, я заметил, что она плакала. Сперва она посмотрела на море, потом на нас.

— Разве здесь не прекрасно? Это место особенно нравилось Эмили. Если у нее было много забот или если просто хотелось побыть одной, она всегда приходила сюда, чтобы послушать море и крик чаек. — Она подняла голову и взяла меня за руку. Ее пальцы были ледяными. — Я очень признательна всем вам, за то, что приехали, чтобы лично сообщить мне о смерти дочери.

Она по очереди посмотрела в глаза каждому из нас. И только ее железная дисциплина сдерживала ее от того, чтобы не расплакаться.

— Для меня это очень многое значит, что вы все же нашли ее, даже если она и была уже мертва. Я верю, место, где она сейчас лежит — это достойная могила.

Я удивленно посмотрел на нее.

— Значит, вы не собираетесь перевезти ее сюда?

Она решительно покачала головой.

— Нет. Чем меньше шумихи будет вокруг всего этого, тем лучше. А, кроме того, я верю, что она довольна тем местом, где погребена. У нее с детства была слабость к приключениям. Уверена, она была бы согласна со своим последним пристанищем.

Леди Памбридж подняла голову и убедительно посмотрела на нас с Элиши.

— Я должна извиниться перед вами. Что касается всей этой экспедиции — я была недостаточно откровенна с вами. Я полагала, что чем меньше вы будете знать об этом озере и его тайне, тем легче вам будет добраться туда и найти мою дочь. Но я жестоко ошибалась. Вам пришлось пережить столько ужаса. Для меня до сих пор загадка, как вам удалось выйти невредимыми изо всей этой истории. Не знаю, сможете ли вы когда-нибудь простить меня, но одно я вам могу сказать наверняка, Дэвид: Рональд гордился бы вами, если бы он только мог вас видеть.

Воспоминание о моем отце резануло грустью.

— Вообще-то именно он должен был открыть это животное, поскольку потратил большую часть своей жизни на поиски неизвестного. Но то, что он так и не смог бы опубликовать свои исследования… Думаю, это разбило бы его сердце.

Я посмотрел на нее. Мой гнев испарился. Смерть дочери — это очень жестокое наказание. Я набрал воздуха в легкие и задал самый важный вопрос:

— Что вы намерены делать?

Мне показалось, что она попыталась улыбнуться.

— Я знаю, как это тяготит вашу душу. Я уверена: увиденное сделало вас другим человеком. Такое же чувство у меня было во время прочтения дневника Эмили. Я не знаю, что произошло там, не хочу знать этого, но, видимо, это было очень необходимо. Последним желанием моей дочери было предать это озеро и его тайну забвению. И я намереваюсь подчиниться ее воле.

Я с трудом поверил в то, что услышал.

— А что же будет с проектом?

Ее губы вытянулись в тонкую линию.

— Этот проект умер в тот же момент, когда Эмили сомкнула глаза в последний раз. К тому же, это была ее идея и, кроме того, — ее плечи задрожали, — за это время я пришла к выводу: мы не имеем права поменять развитие природы. Для меня утешительно знать, что процесс эволюции все же идет, жизнь продолжает развиваться, несмотря на желания человека.