Репутация герцога

– Я покажу вам дорогу, – непринужденно сказал Мельбурн, поднимаясь. – Шей, принести тебе портвейна?

– Если не возражаешь, – так же тихо ответил брат, привстав, когда Жозефина проходила мимо, и снова сел. – Я прослежу, чтобы наш гость не потерял равновесия.

В свете свечей фойе показалось ярким после полумрака зрительного зала, и Жозефина прищурилась.

– Сюда, – сказал Мельбурн, провожая ее к задернутому занавесом алькову. Потом замедлил шаг и повернулся к горничной: – Как вас зовут?

– Кончита, ваша светлость.

– Кончита, вы подождете именно здесь. – Он указал на стену в нескольких ярдах. – Будете блюсти уединение ее высочества и ничего не услышите. Понятно?

Горничная взволнованно посмотрела на Жозефину:

– Ваше высочество?

– Делай, как тебе сказано, Кончита.

Сделав реверанс, горничная встала там, где указал Мельбурн. Герцог оглядел пустое фойе, потом откинул занавес.

– После вас.

Даже если бы она захотела отказать ему, она сомневалась, что сумела бы сделать это. Себастьян вошел следом и задернул занавес. Жозефина услышала доносящуюся со сцены реплику:

Он признавался мне в склонности своей.[3]

– Должна сказать, – прошептала она, глядя на него в крошечном алькове, освещенном единственной свечой, – с вашей стороны это весьма смело.

Он продолжал молча пристально смотреть на нее, и это сбивало ее с толку. Когда он шагнул ближе, Жозефина глубоко вздохнула. Господи, она выросла среди солдат, постоянно пытавшихся соблазнить ее. Так почему, когда на нее смотрит герцог Мельбурн, у нее подгибаются колени?

Не знаю, право, что и думать мне.

Она могла сказать себе, что поступает так, чтобы сохранить его участие и влияние в деле, но никакими деловыми интересами невозможно было объяснить подобные ощущения.

– Чего вы ждете? У нас мало времени.

– Вы знаете Джона Райс-Эйбла? – наконец произнес Мельбурн.

– Что?! Я здесь не затем, чтобы болтать о знакомых. – Она провела пальцем по его лацкану. – Поцелуйте меня или уйдите, чтобы я могла вернуться в ложу и слушать пьесу.

– Это значит «да»?

Нужно посмотреть на него, встретиться с ним взглядом. Эти вьющиеся на концах, падающие на воротник темные волосы, этот рот… Если бы Мельбурн хоть чуть-чуть ослабил стальное напряжение, с которым держал себя, она не захотела бы покидать его общество. Если бы только эти глаза не… тревожили ее душу, как пробуждают тело.

Знаю, знаю,

Когда кипит в нас кровь, куда как щедро

Душа ссужает клятвами язык.

– Нет, я его не знаю. Он инвестор?

– Он автор. Я думал, что вы, возможно, знакомы.

Жозефина гладила его черный рукав. Не прикасаться к нему оказалось невыносимо трудным.

– Нет. Вы ревнуете к нему?

– Нет, если вы никогда не встречались. – Наконец он коснулся ее подбородка и наклонился к ней. Когда только дыхание разделяло их, он снова остановился. – Скажите мое имя, – пробормотал он.

– Мельбурн.

– Нет. – Его взгляд опустился к ее рту. – Имя.

Не верь его словам, они обманут,
Они не то, чем кажутся снаружи,
ходатаи преступных наслаждений.

– Себастьян, – выдохнула она.

Он поцеловал ее. Жозефина закинула руки ему на шею, вдыхая его аромат. Мельбурн подтолкнул ее к боковой стене, его рот, горячий и голодный, снова и снова искал ее губы.

Его руки прошлись по ее бедрам, потом его хватка стала крепче, он прижал ее к себе.

– Я хочу большего, – прохрипела она, цепляясь за него. Ей не нужно было изображать искренность и настойчивость. – Я хочу тебя, Себастьян.

Молча он двинул руку от ее талии к плечам, его пальцы надавили на ее правую грудь, и Жозефина задохнулась. Он ловко спустил платье с ее плеча, и его губы скользнули вслед за рукой.

Они звучат как набожных обеты,
Чтоб легче обольстить.

Ткань скользнула к ее локтю, освобождая грудь. Себастьян какой-то миг смотрел на выпущенную, на свободу плоть, потом поднял глаза к лицу Жозефины.

– Я слишком долго ждал этого, – сказал он, и его голос дрогнул.

Она поняла. Он говорил о своем одиночестве. И эти слова пронзили ей сердце. Она тревожилась о том, что он захочет больше, чем она сможет дать. Но она уже прыгнула в костер, кожа у нее горела.

– Я ждала этого всю жизнь, – ответила она. Себастьян поцеловал ее снова, его пальцы, легкие, как перышко, все кружили по ее груди, пока короткие ногти не задели сосок. Все его движения отзывались у нее между бедрами, и она снова задохнулась.

– Расскажите, где вы будете жить в Сан-Сатурусе, – приказал он, скользнув губами по ее плечу к груди.

– Б-боже… милостивый… – с трудом выговорила она, запустив пальцы в его темные волосы. – Зачем?

– Я хочу слышать.

– Я видела… ах… только… однажды, – дрожащим шепотом бормотала Жозефина. Колени у нее подгибались, потому что он спустил платье с левого плеча и ласкал другую грудь.

– Какого цвета дом?

– Белый… белый камень… с высокими… м-м… окнами, чтобы впустить океанский бриз.

– Сколько комнат?