Репутация

Он кивает, и мы целуемся на прощание. Я еле затаскиваю в дверь громоздкое детское сиденье. Утро солнечное, но довольно холодное. Когда уже, наконец, наступит весна? Закрепляю кресло, и сын весело залезает в него. Заглядываю в огромные синие глаза Фредди, и меня охватывает внезапный восторг и неутихающее удивление: этот мальчуган, это чудо – мое. Восхитительное маленькое сокровище. Нам было непросто. Год назад мы и не думали, что у нас когда-нибудь будет ребенок. А теперь… вот он. Солнышко, осветившее наш мир.

Лишь бы только ничего не открылось и все не пошло прахом.

Я нервно сглатываю. Нет, ничего такого не будет. Не следует так думать. Ничего не изменится. Сажусь на переднее сиденье, чувствуя прилив уверенности. Мне нельзя бояться Грега Страссера. Это моя жизнь, мое будущее, я должна сама им распоряжаться. Достаю телефон и читаю письмо, которое отправила Грегу на этой неделе: «Я получила ваше письмо. Обязательно приму это во внимание. Но пока мне не нужно. Благодарю». Оно тоже появилось во вскрытой почте, но, если кто-нибудь спросит, у меня есть объяснение. Проблема в том, что Грег мне не ответил.

Ни за что не стану снова писать ему по электронной почте и рисковать, что это снова окажется на хакерском сайте. Отправляю СМС: «Прошу. Нам нужно поговорить. Вы пойдете на благотворительный бал?»

Телефон сигналит, что сообщение отправлено. С бешено бьющимся сердцем жду ответа от Грега – в былые времена он отвечал мне почти мгновенно. Нужно держать себя в руках. Нужно все уладить. И вдруг в голове как молния мелькает отчетливая мысль: Насколько все было бы проще, если бы Грега Страссера просто не стало.

* * *

Когда я вхожу в сестринскую, там стоит гул возбужденных голосов. Тина, хирургическая сестра, которая работает здесь сколько же, сколько и я, заметив меня, усмехается.

– Что? – спрашиваю я.

Тина отвечает что-то, но я не разбираю слов. Не могу сосредоточиться, то и дело посматриваю на телефон в ожидании ответа от Грега, который так до сих пор и не написал.

У Тины бегают глаза.

– Слышала о докторе Страссере?

Голос у нее насмешливый, знающий. У меня падает сердце. На ум приходят страшные вещи: Грег написал всю правду на доске, где сестры отмечают, какой больной за кем закреплен. Объявил обо всем по громкой связи. Разослал электронные письма всему университету.

– Н-нет… – Горло вдруг пересохло. – Что случилось?

Вперед выходит Марджори. Ее губы кривятся в ухмылке.

– О нем в открытом доступе выложили кучу всякого дерьма, – шепчет она. – Он, судя по всему, с кем-то спутался – и обалдеть можно, какую же похабщину он ей пишет по почте! Это стало хитом. Настоящим!

Тина обмахивается ладонями, как веером.

– Он там таким собирается заняться с ней прямо на томографе! Я теперь никогда не смогу смотреть на этот прибор спокойно.

– Бедная Кит, ей-то каково, – бросает Марджори, скрестив руки. – Такая потрясающая женщина! А помнишь, когда они только стали встречаться? Это же когда было, всего два-три года назад? Он был прямо как Том Круз на шоу Опры, разливающийся соловьем насчет Кэти Холмс.

– Мужчины, – как будто сплевывает Тина. – Им вечно молоденьких подавай. На все готовы.

– Если, конечно, письма настоящие, то девчонка – та еще штучка, – Марджори хихикает и смотрит на Лору. – Чонси в бешенстве. Говорит, что это пятно на всем отделении. Мы, дескать, выглядим непрофессионально.

Чонси руководит больницей, и мы все его побаиваемся.

– Из-за этого взлома все выглядят непрофессионально, – пожимает плечами Тина.

– Интересно, кто его так подставил? – Марджори возится у кофемашины. – Кто-то же выложил все это дерьмо о Греге на «Фейсбук»! В открытый доступ попали тысячи писем – но за другими почему-то никто не гоняется.

– Видно, есть у него враги. – Взгляд Тины снова падает на меня, и что-то в ее взгляде мне не нравится. Неужели знает? – Я очень удивлюсь, если Страссер сегодня явится на работу. Случись со мной такое, я бы навсегда залегла на дно. Может, и из страны бы уехала.

Тут как по заказу звонит мобильник Марджори. Ее брови поднимаются.

– Легок на помине. Доктор Страссер слег с гриппом. Надо же, как вовремя! Просит Элис перенести его операции.

– Трус, – ядовито замечает Тина. И опять смотрит на меня. Я делаю вид, что играю со своим шагомером.

Окутанная облаком ароматов жевательной резинки и антисептика для рук, Тина мчится, чтобы сообщить Элис об изменениях в расписании. Марджори отправляется в послеоперационные палаты. Я, сидя за столом, таращусь на записи, временно заменяющие нам электронные материалы, но мысли мои далеко. Мне нужно знать.