Res Publica. Русский республиканизм от Средневековья до конца XX века

Понятие общественного договора в современной (социологической) интерпретации, конечно, не тождественно его философским трактовкам в прошлом, но представляет собой своеобразный идеальный тип, используемый исследователями для реконструкции меняющихся отношений общества и государства. В этом понимании данный договор схематично включает три элемента: Основной закон (Конституция как текст), общественные ожидания от закрепленных норм (более или менее формализованные), правила, определяющие реальную мотивацию поведения. Содержательная сторона изменений фиксируется в динамике интерпретации социального контракта. При стабильности первого элемента (Конституция 1993 г. сохраняет значение формальной рамки) основная динамика изменений приходится на два других, т. е. связана прежде всего с трактовкой принципов, норм и правил функционирования общества и государства.

В постсоветский период базовые условия общественного (конституционного) контракта 1993 г.[1908] при формальном его сохранении (действующая Конституция) менялись три раза:

1) В начале 2000‐х гг. (2001–2005): переход от принятой в 1993 г. модели общественного либерального консенсуса к ее государственнической трактовке (вполне естественной как системная реакция на угрозу дестабилизации страны, распадавшейся дважды за предшествующее столетие — в 1917 и 1991 гг.). Эта трансформация осуществлялась в рамках позитивистской доктрины «диктатуры закона», позволившей отделить формальную сторону права от его содержательной демократической интерпретации. Ее следствием стало движение в направлении унификации, централизации и бюрократизации государства: сворачивание плюрализма, федерализма, бикамерализма, многопартийности и выстраивание единой «вертикали власти» (введение жестко централизованной модели управления в центре и регионах).

2) В 2008 г., когда обществу была предложена (и принята им) заявка на пересмотр места государства в глобальной политике и общей системе поддержания «безопасности». Эта трансформация осуществлялась в рамках неофициальной доктрины «суверенной демократии» (постулирование государственного суверенитета как высшей ценности, его защита от вмешательства извне) и означала делегирование обществом государству защиты своих прав и интересов в условиях роста мировой нестабильности. Внешним выражением данного тренда стала конституционная реформа 2008 г., главным итогом которой явилось продление президентского мандата с 4 до 6 лет.

3) Начиная с 2014 г. (кризис на Украине, конфликт с объединенным Западом) и вплоть до настоящего времени — последовательный переход к плебисцитарному авторитаризму в рамках доктрины «подавляющего большинства»: делегирование власти главе государства (действующий лидер как выразитель суверенитета — воли нации). В условиях роста внешних и внутренних вызовов превалирующим становится мотив поддержания стабильности и «государственной безопасности» — фактически введение модели «превентивного государства» как главного инструмента борьбы с внешними и внутренними угрозами (терроризм, сепаратизм, коррупция, цветные революции). Внешним выражением данного тренда стали конституционные реформы 2014 г., связанные с выстраиванием судебной вертикали и укреплением силовых структур. Позиционирование этой конструкции выступает как принятие новой модели отношений общества и государства (лидера), противостоящей издержкам «безбрежной» информатизации, глобализации и евроинтеграции (популизм и защита национальных ценностей от воздействия мощных транснациональных сил, представленных в основном США и ЕС).

Теоретические схемы пересмотра социального контракта — «диктатура закона», «суверенная демократия», доктрина плебисцитарного авторитаризма в форме «подавляющего большинства» — выражают логику трансформации отношений общества и государства. В первом случае доминирует концепция лояльности в обмен на стабильность, во втором — четкая формулировка доктрины суверенитета в глобальных международных отношениях (заявка на пересмотр места государства в глобальной политике), в третьем — переход к плебисцитарному авторитаризму (делегирование широких метаконституционных полномочий лидеру). Если начальная стадия трансформации связана с отрицанием советской системы номинального конституционализма в пользу принятия либеральной модели, то завершающая — с созданием сверхцентрализованной модели государственного управления, выражением которой становится мнимый конституционализм и устойчивый тренд к плебисцитарному авторитаризму.

В целом данная логика развития (вопреки ряду оппонентов) отнюдь не является подтверждением исключительности российского опыта. Это вполне предсказуемая постреволюционная трансформация Республики, связанная с выходом общества из коммунизма, она завершает революционную стадию изменений реставрационной, в краткосрочной перспективе имеет определенные исторические преимущества, но в длительной перспективе ведет к стагнации и не способствует модернизации.