Решающие победы Красной Армии над объединенными силами Антанты и внутренней контрреволюции

Японские империалисты осенью 1918 года направили в Сибирь и на Дальний Восток целую армию попов и монахов из японской православной церкви во главе с епископом Сергием и священниками Симеоном Мни и Павлом Морита. Епископ Сергий поддерживал отношения с Колчаком и атаманом Семеновым, его агенты действовали в колчаковской армии, в городах и селах Сибири и Дальнего Востока. Даже такой активный белогвардеец, как генерал Болдырев, — главнокомандующий армией Сибирского правительства до Колчака вынужден был отметить шпионский характер миссии епископа Сергия.

«Воспитанники Сурагадайской семинарии, — писал он, — получившие образование за счет миссии, вместо умножения числа духовных православных пастырей в Японии нашли полезное для государства применение — они командируются переводчиками в японские полки, находящиеся в Сибири, где благодаря недурному знанию русского языка оказывают немалую услугу по изучению столь интересующего японцев материка» [112].

При участии Нокса реакционные церковники Сибири даже сформировали из монахов, попов, мулл и прочей церковной челяди несколько вооруженных отрядов, назвав их «Иисусовы полки». «Дружины святого креста», «Дружины зеленого знамени» и прочие.

Но ни религиозный дурман, ни друге формы идеологической обработки не помогли интервентам и колчаковцам удержать под своей властью трудящихся. Чтобы подавить сопротивление рабочих и крестьян, они прибегали к открытому террору. Период колчаковщины на Урале в Сибири и на Дальнем Востоке — одна из самых мрачных страниц истории русского народа.

Жертвы колчаковщины. Сибирь. 1919 г. (Фото.)

Свои массовые расправы над рабочими и крестьянами колчаковцы, Семеновцы и прочие белогвардейцы производили под прямой защитой интервентов.

«Необходимо установить тот непреложный факт, что большинство населения Сибири было настроено против Колчака и стояло за Советы и лишь присутствие иностранных войск… обеспечивало правление «белых»» [113], — писали английские историки Коутс. Интервенты совершили немало самых чудовищных преступлений. В марте 1919 года японские интервенты сожгли село Ивановку в Амурской области, а жителей села, в том числе и малолетних детей, расстреляли из пулеметов. Японское командование заявило, что такая же участь постигнет все население области, если оно будет оказывать неповиновение интервентам и белогвардейским властям.

Крестьяне деревни Круглой, Рождественской волости, Амурской области, писали о бесчинствах японцев в деревне следующее:

«Расстреляно японцами 25 человек, после которых осталось 25 душ семейств. Японскими отрядами деревня была посещена 2 раза: 17 февраля 1919 года было сожжено 23 двора, 25 октября 1919 года сожжено 67 дворов, имущество разграблено. Общий убыток от пожара и грабежей выражается в 201 315 рублей золотом» [114].

За время пребывания в Амурской области интервенты ограбили 5775 крестьянских хозяйств, сожгли 1617 построек. Ущерб, нанесенный интервентами крестьянскому хозяйству области, выражался суммой в 25 миллионов рублей золотом.

Американские интервенты не уступали в жестокости японской военщине. В селении Казанке (Приморье) американские солдаты развлекались тем, что стреляли в жилые дома. Во время стоянки эшелона с американскими войсками на станции Шарасун Забайкальской железной дороги американские солдаты врывались в квартиры местных жителей, насиловали женщин, растаскивали вещи. В феврале 1919 года начальник Амурской железной дороги, сообщая во Владивосток о бесчинствах американцев, просил прекратить бандитизм американских солдат. Управляющий Иманским уездом писал американскому командованию о том, что в Спасске (Спасск-Дальний) со дня прибытии «господ американцев» от населения постоянно поступают жалобы на бесчинства американских солдат и офицеров. Даже этот белогвардейский холуй вынужден был просить американское командование «заставить своих солдат соблюдать русские требования приличия и благопристойности» [115].

Под охраной иностранных штыков в Сибири и на Дальнем Востоке мародерствовали шайки белогвардейских атаманов Анненкова, Красильникова, Семенова, Калмыкова и др. Там, где проходили эти банды, оставались сожженные деревни, груды трупов расстрелянных и запоротых крестьян. В городах и селах свирепствовала колчаковская контрразведка, производившая массовые аресты и расстрелы рабочих и крестьян. Мрачную славу приобрели в колчаковском тылу застенки на станциях Маккавеево, Даурия, Приисковая (возле Нерчинска), Александровский централ у Иркутска, Троицкосавская тюрьма и другие. Белогвардейцы в дополнение к многочисленным старым тюрьмам царского правительства создали в Сибири сотни новых тюрем, которые заполнили тысячами политических заключенных.