Решающие войны в истории

Поразительный контраст, на который, как правило, историки обращают внимание, между гражданскими войнами 1642–1652 годов в Великобритании и войнами XVII века на континенте состоит в стремлении к победе, которым отличались первые в этом сравнении войны. Дух, который царил вплоть до этого последнего великого конфликта в нашей собственной стране (Англии. — Ред.), великолепно выражен в «Мемуарах кавалера»: «Мы никогда не разбивали лагерь и не окапывались… либо отлеживались за оградой из рек и ущелий. Это было главным девизом войны — где враг? Идем и сразимся с ним!»

И все-таки первая гражданская война тянулась четыре года, не явив ни одного сражения, оказавшегося однозначно решающим, за исключением тактического выигрыша, и когда она окончательно погасла в 1646 году, оставив роялистские угольки настолько многочисленными и так сильно тлеющими, что в результате разногласий между победителями пламя смогло разгореться вновь, два года спустя с еще большей, чем раньше, силой.

Изучая причины неопределенного исхода войны, где дух решительности был настолько заметен, мы приходим к выводу, что военные кампании принимали форму неоднократных прямых атак то одной стороной, то другой, перемежаемых, как бы мы это назвали на современном языке, операциями прочесывания, которые имели всего лишь местный и преходящий эффект — ценой истощения сил.

Вначале королевские войска базировались на западе и в Мидленде, а парламентские — в Лондоне. Первое роялистское наступление на Лондон окончилось позорным крахом при Тернем-Грин, часто описываемым как «Вальми Гражданской войны». Это было бескровное поражение, явившееся моральным следствием кровавого, но окончившегося безрезультатно сражения главных сил обеих армий у Эдж-Хилла, где главные силы вступили в бой с марша. И с того времени Оксфорд и окружающие его города стали укрепленным опорным пунктом роялистов, а на краю этой зоны две главные армии безрезультатно противостояли друг другу, в то время как стычки с переменным успехом между местными войсками и отрядами продолжались на западе и на севере. Наконец в сентябре 1643 года срочная необходимость оказания помощи осажденному Глостеру вынудила главную парламентскую армию под командованием Эссекса двинуться на его освобождение в обход Оксфордского района. Это позволило роялистам преградить ей обратный путь, но опять прямое столкновение у Ньюбери не дало победы ни одной из сторон. В этот момент естественная усталость от войны могла бы перевести войну в переговорный процесс, но политическая слепота Карла I, заключившего перемирие с ирландскими мятежниками, которое внешне вроде бы должно было привести католиков-ирландцев в подчинение протестантской Англии, вместо этого прибавило весу пресвитерианской Шотландии, вступившей в борьбу против короля. Имея на своей стороне шотландскую армию, надвигавшуюся для сражения с северными роялистами, парламент теперь мог сосредоточить свои силы на прямом наступлении на Оксфордскую зону — наступлении, которое не дало более чем захват нескольких лежащих поблизости крепостей. И король действительно был даже в состоянии отправить Руперта для быстрого объединения сил вместе с северными роялистами против шотландцев. К несчастью для него, тактическое поражение под Марстон-Мур совершенно уничтожило эффект этой стратегической возможности. Но победители мало что выиграли от этого. Вновь неэффективность прямых действий против Оксфорда привела к падению морального духа и дезертирству, и для любых, не таких несгибаемых людей, как Кромвель, могла бы привести к заключению мира в результате взаимного истощения враждующих сторон. К счастью для парламента, дело защиты королевского режима разрушалось изнутри, причем еще более катастрофически, чем под внешними ударами. Так что это был морально и количественно уступающий враг, столь долго просуществовавший лишь из-за ошибочной стратегии парламента, и Ферфакс и Кромвель с армией новой модели нанесли поражение роялистам в 1645 году при Нейби. (Роялисты здесь имели всего 7,5 тысячи, в том числе 4 тысячи конницы против 14 тысяч в парламентской армии (в том числе 6,5 тысячи конницы). — Ред.) И все-таки даже эта тактически решающая победа не помешала этой войне продолжаться еще один год.

И перед нами уже другая картина, когда мы подходим ко второй гражданской войне, где Кромвель выступает в роли правящего гения. Вместо наступления на Шотландию или даже попытки сперва встретить вторгшуюся шотландскую армию, Кромвель и Ферфакс быстро расправились с различными бунтами в Англии, а Ламберту было поручено задержать шотландцев, медленно отступая назад перед ними. Приказ Кромвеля об «обращении» тут заслуживает внимания в связи с доктриной, что, «когда и если» главный враг будет повергнут, более мелких противников можно оставить в покое и дать им рухнуть самим. Ибо с удивлением обнаруживаешь, что так трудно найти историческое оправдание этой доктрине, логически разумной, как и легко найти успешные примеры обратного порядка.