Решающий момент Ржевской битвы

С наступлением темноты вечером 14 февраля остатки четырех окруженных дивизий и танковой бригады пошли на прорыв немецкой обороны в лесном массиве между д. Вышнее и Ситское. Основная часть артиллерии была выведена из строя, оставшиеся исправные полковые и дивизионные орудия, к которым еще имелось небольшое количество боеприпасов, были распределены по нескольким батареям, расположившимся за спинами прорывающихся, и создавали огневой заслон, защищавший от атаки с тыла. Станковые пулеметы, противотанковые ружья, батальонные минометы и другое тяжелое вооружение, неприменимое для боя в динамичном продвижении, большей частью выведено из строя и оставлено на позициях. Телеги, полевые кухни и другое тяжелое тыловое «добро» в прорыв с собой никто, естественно, также не брал.

В голове атакующей группы были поставлены бойцы, вооруженные большим количеством ручных гранат и пистолетами-пулеметами ППШ и ППД, отлично подходившими для ночного боя на близкой дистанции. Командовал этой «таранной командой» лично командир 473-го стрелкового полка 154-й стрелковой дивизии полковник М.П. Краснопивцев (погиб при прорыве). За автоматчиками уступом, прикрывая их фланги, двигалась усиленная сводная рота стрелков (приблизительно 150–200 человек), за ней, также уступом, продвигалась вперед основная масса войск. Чтобы добавить хотя бы небольшой элемент внезапности к атаке и «растянуть» заслоны противника, не позволив немцам сконцентрировать серьезные силы на главном направлении удара, танки 32-й бригады прорывались долиной реки Лидия восточнее основных сил. Первую линию немецкой обороны (внутренний фронт кольца окружения) остатки наших частей, сумевшие создать серьезный численный перевес над противником в секторе прорыва, преодолели, понеся потери, но сохраняя относительный порядок построения. В процессе продвижения красноармейцев ко второй немецкой линии обороны (внешний обвод окружения восточнее д. Вышнее) нарастал хаос в боевых порядках обеих сторон, оборона противника оказывалась разбитой на отдельные плотные очаги сопротивления, которые наши пехотинцы вынуждены были «обтекать» под кинжальным фланговым огнем немецких пулеметов. Тем не менее к утру 15 февраля основные силы «окруженцев» прорвались сквозь заслоны, изможденные голодом и напряжением многодневных боев, солдаты окруженных подразделений разрозненными группами под огнем и в абсолютном беспорядке стали выходить из изуродованного войной леса навстречу своим товарищам из 336-й и 290-й стрелковых дивизий 50-й армии. «Северная» группировка армии перестала существовать, соединившись с «южной».

Но нескольким тысячам солдат Красной Армии так никогда и не суждено было выйти из окружения. Некоторые группы бойцов не смогли преодолеть вражескую оборону. Днем, уже после соединения основных сил прорывавшихся с остальными частями армии, немцы перешли к зачистке территории бывшего «котла» — немецкие пехотинцы добивали последние очаги сопротивления не сумевших выйти из окружения бойцов; часть из них сдалась в плен, остальные оказывали отчаянное сопротивление до последнего патрона в магазине, до последнего мгновения своей жизни.

Судьба тяжелораненых в окружении печальна — большинство из них без медикаментов и срочного хирургического вмешательства обрекается на мучительную гибель. Так произошло и в рассматриваемом нами случае: почти все бойцы, находившиеся в импровизированных дивизионных госпиталях, при прорыве были попросту брошены, вскоре их добили немцы, некоторые умерли от переохлаждения. Это был очень жестокий, но единственно возможный выход: попытки провести под носом у немцев затормаживающие общее движение телеги с ранеными или выносить раненых на руках не увенчались бы успехом и обернулись бы еще большей кровью — тяжелораненые были обречены. Только один экипаж Т-34 32-й танковой бригады под командованием лейтенанта Н. Колесникова, сделав в неразберихе беспорядочного боя три рейса обратно в «котел», смог отыскать и вывести в боевом отделении танка и на броне несколько десятков тяжелораненых. Но, скорее всего, это были бойцы, получившие ранения только что, при прорыве и не очень далеко от внешнего обвода кольца окружения; госпитальные раненые, оставшиеся слишком далеко, были обречены.

Нашим воинам пришлось поступать так еще не раз: в 1942 году катастрофическое положение в «котлах» под Ленинградом и Харьковом, в Керчи и в степях у стен Сталинграда и еще на множестве участков всего советско-германского фронта заставит их прорываться на соединение с основными силами, бросая на растерзание врагу своих боевых товарищей, которые окажутся не в силах самостоятельно передвигаться. Ближе к концу войны немцы при прорывах из окружений начнут действовать точно так же, и уже «выстрелы милосердия» из советского оружия зазвучат в брошенных немецких полевых госпиталях. Это жестоко звучит, но это было, и об этом нельзя забывать.