Решающий момент Ржевской битвы

«19 ТД: Отбито 3 атаки (каждая численностью до 250 человек) на н.п. Прасоловка и высоту 1 км севернее. Противник окопался на широком фронте перед передним краем. По н.п. Прасоловка противник ведет сильный артиллерийский огонь»[27].

В следующие дни интенсивность огня 447-го артполка начала неуклонно падать: 28 марта было сделано 107 выстрелов, а 29 марта, в день мощной танковой атаки на Гореловский, выпустили всего 83 снаряда всех калибров. Мощности артиллерийской поддержки в сотню-полторы выстрелов за сутки, проводимой по нескольким удаленным на километры друг от друга целям, не хватало для дезорганизации немецкой системы обороны.

Атаки нашей пехоты на позиции немцев не прекращались ни на день. Но постепенно поддержка пехоты со стороны артиллеристов и минометчиков стала идти на спад, все чаще начинает встречаться в архивных документах фраза «атака началась без артподготовки», огонь теперь открывался только в случае крайней необходимости. Объяснение простое: подвезенные вместе с орудиями боеприпасы быстро израсходовались в бою, а нормальный подвоз с артскладов снарядов и мин армейское командование наладить не смогло.

Новый танковый удар по обороне немцев был нанесен 29 марта, под него снова попали позиции противника в нескольких сотнях метров северо-восточнее Гореловского. На этот раз в атаке участвовало всего пять Т-34 из состава 125-го танкового батальона. Вместе с танкистами наступали пехотинцы 548-го стрелкового полка 116-й стрелковой дивизии, правее атаковал 112-й мотострелковый батальон танковой бригады, прикрывавший стык с 239-й стрелковой дивизией.

После танковой атаки 26 марта к обороне позиций вокруг Гореловского немцами было привлечено значительное количество противотанковых орудий из состава 19-го противотанкового дивизиона. Поэтому на приблизившиеся к немецким траншеям советские танки обрушился настоящий шквал бронебойных болванок. Сквозь стену огня смог прорваться лишь один Т-34 командира танковой роты капитана Александра Константиновича Олейникова. «Проутюжив» траншею с вражеской пехотой и отправив несколько осколочных снарядов по огневым точкам, танк скрылся из вида в глубине немецкой обороны, связь с ним была потеряна. Остальные машины не смогли прорваться вслед за танком Олейникова и вели перестрелку с немецкими противотанковыми орудиями, находясь на нейтральной полосе. В неравном противоборстве с немецкими артиллеристами три танка были подбиты, вскоре атака окончательно захлебнулась: без поддержки танков даже минимальные шансы пехоты прорваться на данном участке становились равными нулю. Пехота отошла, все три поврежденных танка, как и 26 марта, удалось эвакуировать, неизвестной оставалась только судьба экипажа Олейникова.

Через несколько дней наши разведчики доложили, что в ближнем тылу противника, неподалеку от поселка Гореловский, ими был обнаружен разбитый Т-34. Это была пропавшая в бою днем 29 марта машина. Никаких данных о судьбе экипажа ни в немецких, ни в наших источниках найти не удается. Можно только предполагать, что если бы немцам удалось обездвижить оказавшуюся в одиночестве «тридцатьчетверку» (перебив траки гусениц или нанеся любое другое неопасное для танкистов повреждение), а ее выживший экипаж захватить в плен, то факт захвата в плен советских танкистов непременно нашел бы отражение в суточном оперативном донесении командования 40-го танкового корпуса как «самоотверженный подвиг солдат вермахта в борьбе с большевистскими стальными монстрами». Скорее всего, отсеченные от своих танкисты до последнего вели огневой бой на оборонительных позициях противника, пока несколько бронебойных снарядов не влетели сквозь броню в боевое отделение танка и не завершили тем самым неравную схватку, уничтожив боевую машину вместе с ее отважным экипажем.

В апреле, когда танки 112-й танковой бригады были отведены от Гореловского, приказ командира 125-го танкового батальона поставил окончательную точку в официальной истории экипажа Олейникова:

«Считать пропавшими без вести экипаж Т-34, находящегося на поле боя 29.03.42 в районе пос. Гореловский:

1. командир роты капитан Олейников Александр Константинович

2. ком. башни (заряжающий. — Прим. авт.) рядовой Кулагин Михаил Петрович

3. механик-водитель старший сержант Мороз Григорий Федорович

4. пулеметчик сержант Никифоров Николай Васильевич

Командир 125-го танкового батальона капитан Солдатов».