Решала (СИ)

А вообще на награду я и не рассчитывал, мне по-честному не до неё было, немцев бы больше набить, да нашим дать уйти. Вот и вся моя задача. Капитан покивал и попрощался. Три часа меня мучили этим опросом. А последней Раиса зашла, уже в форме, петлицы пустые. Попрощаться она, её к одному военному корреспонденту прикрепили, та со своим фотоаппаратом была, я ей его подарил, а того направляли на передовую, вот и уезжала. Это не все новости. На Айболита похоронка пришла. Накрыла авиация, прямо по Красному Кресту били. Отец и Григорий воюют в своих частях, письма приходят регулярно, матушка долго ревела из-за Раисы. И волосы той потрепала, и правильно сделала, но отпустила. Даша понятно с нами оставалась. Корову мать спасла, так что чем поить было. Вообще, удачные фото Раисы в газете, а там так и написано кто сделал снимки, это её дебют, понравились, вот её и пригласили. Надеюсь ещё услышим о ней. Плёнки я ей буду подкидывать, это дефицит. Пусть побережётся, война страшная штука. Что по мне, воевать и бить немцев я не хотел, вот желал дистанцироваться с этой войною, да и возраст был на моей стороне, но вот не отпускала проклятущая. Сначала отец с братом в беду попали, теперь в станицу пришли. Нет, к передовой я больше ни ногой. Ещё чего. Только в тыл слетаю, замену хочу погибшему танку добыть. Хм, а может немца взять? А что, почти тридцать тонн свободного места имею в хранилище. «Тигра» первой серии поищу и возьму, когда для него место будет. Советские у меня есть, будет и немец. Да, решено, так и сделаю. А пока лечимся.

***

Дни переходили в недели, недели в месяцы, а месяцы в годы, в два года. Вот так два года и пролетели, с момента того памятного боя у станицы. Что я могу рассказать по этому делу? Восстановился я за полтора месяца, поразив врачей, дальше устроился в местной средней школе, табель с оценками помог, и наверстал то что пропустил. Ну и за год также два года прошёл, сдав экзамены за шестой и седьмой классы. В следующий учебный год восьмой и девятый. И вот летом сорок четвёртого мы вернулись в станицу. Зачем? Неплохо же устроились в Геленджике. Как будто тут что-то нас держит. Станицу освободили ещё в январе сорок третьего, и как потеплело станичники потянулись обратно. Мать тоже съездила. Кроме печных труб и ям на местах погребов, ничего там не было. Кстати, немало набитого мной железа осталось на месте. Даже тот мой танк, «Беспощадный», ржавой тушей застыл на месте. Немцам не до него, не трогали. Башню у танка сорвало детонацией, откинуло на корму. Те что ушли с председателем, так и сгинули. Чуть позже к станице вернулось несколько человек, рассказывали, как их на дороге танками гоняли и давили. Вот так кто сразу дома начал строить, кто на своих подворьях пока полуземлянки, при этом обрабатывая огороды, и сады. Колхозные поля сеяли. Там нового председателя выбрали. Мать затребовали только к весне сорок четвёртого, умный человек бы послал их со всеми хотелками, мать у меня в городе устроилась, учётчицей на винном заводе. А тут взяла и согласилась. Бригада её попросила. А если они с крыши девятиэтажки попросят спрыгнуть? Так и назначили командиром бригады полеводов. Та уехала, а мы с Настей закончив учебный год, за ней следом. Мне одиннадцать, ей восемь, первый класс закончила. Хорошо в городе десять классов у средней школы, последний учебный год и закончу эту каторгу. К сентябрю мы с Настей вернёмся, продолжать обучение. Школы в станице пока нет. Причём боёв за станицу, когда наши наступали, не было, немцы ушли, это всё после того боя где мой танк в одиночку защищал станицу. Полыхала она тогда, многое сгорело. Во время того боя более двадцати станичников погибло от случайных пуль и осколков, десятки были ранены, с некоторыми я в одном госпитале лежал.