Решальщики. Раскрутка

— Странно! Я прекрасно помню, как он говорил, что вы…

— Игореша, за разговорами поворот не пропусти! — перебил Купцов. — Нам налево.

Пребывающий в легкой степени замешательства охранник-водитель машинально свернул в рекомендованную Леонидом сторону и только теперь запоздало припомнил:

— А как же гостиница? Вещи-то ваши по-любому надо заехать забрать.

— Вещи мы давно забрали, они в багажнике. Странно, неужели Володя тебе ничего не сказал?

— Нет… Вы извините, но мне… Мне нужно позвонить руководству. Поставить в известность… Нам положено… по инструкции… ставить… Я ж не знал, что мы в аэропорт…

— Конечно-конечно. Ставь! — благодушно разрешил Купцов, и Игорь взялся одной рукой торопливо давить кнопки на мобильнике.

Леонид же развязно, по-свойски, сунулся в бардачок, из которого достал видавший виды атлас автомобильных дорог:

— О! Обожаю карты! Как игральные, так и топографические! — Он обернулся к Асеевой, глазами показал, дескать «спокойно, я контролирую ситуацию», а вслух весело пояснил: — У меня в школе пятерки только по двум предметам и были — по физре да географии.

— По правде сказать, я так и думала, — подыграла Асеева, наступая на горло охватившей ее тревожности.

— В каком смысле?

— В таком, что впечатления отличника вы не производите…

Санкт-Петербург, 2 июля 2011 года, сб., 16:27

— …А власть, Евгений Богданович, крепка не только умением рубить гордиевы узлы, но и наличием среди приближенных фигур, не боящихся отстаивать свои принципы и свое мнение! — В запале спора Брюнет оперся локтями о стол и едва не угодил в тарелку с «пиргосом».[16]

— Ну ты ж понимаешь, Виктор Альбертович, что отстаивать свое мнение — это удел личностей, — парировал Омельчук, опрокидывая в себя очередную рюмочку узо. — Таких вот Аль Капонов, навроде тебя.

— Я не понял — это комплимент или издевка?

— Успокойся — конечно, комплимент. Вот только в моем ведомстве с личностями — полная засада.

— Значит, хреново проводишь кадровую политику.

— Да её как ни проводи, всё едино — традиций не переломить. У нас ведь, так уж исторически сложилось, всё больше холуи приживаются.

— А холуи для государства еще страшнее, чем Аль Капоны! Потому, как только их «любимая» власть зашатается, они тут же сменят буденовку на махновскую папаху!

— Намекаешь на пятую колонну?

— Да какая там «колонна»? Просто — предатели!

— Мальчики! Ну сколько можно? Все о работе да о работе!

Голубков мысленно ругнулся: во-первых, он терпеть не мог, когда Алина встревала в серьезные мужские разговоры. А во-вторых, физически не выносил подобного гламурно-жеманного обращения. Особенно с учетом того, что сидящим сейчас за столом «мальчикам» на двоих набежало под сотню годков.

Кстати сказать, сегодня Брюнет вообще не собирался брать жену с собой. Но поскольку, в свою очередь, и на хвост народному избраннику Омельчуку уселась его законная, отбрехаться не получилось. В итоге, вместо приватного, крайне важного разговора «о делах наших скорбных», пока что предсказуемо складывался заурядный семейный обед «ни о чем». Так что теперь все надежды возлагались на то, чтобы по окончании делового обеда изящно спровадить баб на совместный шопинг. Вот она, цена кратковременного мужского одиночества! И весьма немалая, заметим, цена!

Брюнет ругнулся, однако же вслух произнес совсем другое:

— Мы не о работе, заюшка! Просто за жизнь гутарим!

В ответ Алина, одетая в его любимое узкое черное платье с низко вырезанным, едва прикрывающим высокую грудь декольте, капризно надула губки:

— За все то время, что мы тут сидим, мы с Ларисой услышали от вас всего один комплимент. Да и тот, похоже, дежурный.

— Да-да-да! — с угадываемыми нотками грусти поддержала ее депутатская супруга. В данном случае «грусть», похоже, заключалась в ревностном соотнесении образа и подобия тридцатилетней фигуристой madame Голубковой со своими собственными габаритами «ягодки опять». На коих габаритах идеально сидели исключительно бесформенные балахоны в стиле стареющей эстрадной примадонны.

— Виктор! А ведь женщины правы! — промурлыкал Омельчук, невольно нырнув глазами в Алинино декольте. Откуда, впрочем, тут же выскочил, ошпаренный сердитым взглядом благоверной. — Что-то мы с тобой и в самом деле про наших дам совсем позабыли. — Он подхватил бутылку тосканского «Кьянти классико» и щедро обновил женские бокалы. — Я хочу посвятить следующий тост нашим, не побоюсь этого слова, чаровницам, нашим…

На кармане Брюнета завибрировал-заурчал вот уже минут пятнадцать как не напоминавший о существовании внешнего мира мобильник. То было редкое, а потому довольно подозрительное затишье. Словно бы перед бурей.

— Начинается! — тут же скривилась Алина. — Малыш, не отвечай! Дай хотя бы дослушать про нас красивых!

Виктор Альбертович сглотнул ненавистное «малыш», посмотрел на высветившийся номер и, виновато качнув головой в адрес присутствующих, ответил на звонок: