Решальщики. Раскрутка

Покинув квартиру Московцевых, Купцов наудачу набрал домашний номер Антона, и после восьмого звонка «непризнанный гений» («О, слава вам, покровители оперов и следаков!») снял-таки трубку.

— Кхе… Але?

— Добрый день. Могу я услышать Антона Евгеньевича?

— Слушаю. Это я.

— С вами говорит следователь уголовного розыска майор Петров.

— Кто-кто?

— У нас к вам есть пара вопросов, Антон Евгеньевич.

— Вопросы? Ко мне? А вы… не ошиблись?

— Нет, не ошиблись… Да вы не волнуйтесь, Антон Евгеньевич. Это есть чистая формальность.

— Кхе… формальность. Ну спрашивайте.

— По телефону все-таки не стоит. Лучше бы встретиться.

— Встретиться? Я, право, не знаю… Свободного времени, признаться, негусто.

— Много времени я у вас не отниму… Да и вообще — я примерно через час буду в ваших краях и мог бы к вам заскочить на минутку. Устроит такой вариант?

— Кхе… Даже не знаю. Я, признаться, собирался уходить. По… хм… делам…

— Нет, конечно, мы можем вызвать вас официальной повесткой. Но вот насколько это для вас будет удобно? Опять же я знаю, что натуры творческие повышенно эмоционально реагируют на необходимость посещения присутственных мест.

После этих слов «творческая натура» для порядку немного помялась, а потом сказала:

— Ну что с вами поделаешь? Приезжайте… Через час, значит?

— Через час, — ответил Купцов.

Он сбросил звонок и сразу набрал Петрухина:

— Димон, ты сейчас где?.. Понял. И чего картотека мошенников? Я почему-то так и думал… Ага… А вот у меня кое-что, похоже, есть… Да… Ты сможешь минут за двадцать добраться до Театральной площади?.. Отлично. Тогда встречаемся там, возле памятника Глинке…

* * *

Полчаса спустя воссоединившиеся решальщики уже звонились в дверь «однушки» Антона, что располагалась на последнем этаже старорежимного дома по улице Союза Печатников. Далеко не сразу, но в конце концов щелкнул замок, дверь распахнулась и на пороге возник непризнанный гений Антоша Старостин. Был он, как и «положено» гению, бородат и лохмат. А еще неряшлив, толст и в состоянии похмелья.

Автор шедевральных строчек про «ревущую бурю» смотрел на партнеров маленькими мутными глазками, выдыхал крутой перегар и по-свойски почесывал в паху…

— Здравствуйте, Антон Евгеньевич. Это я вам звонил, договаривался о встрече.

— Хм… Вы же сказали, что через час приедете?

— Ну, извините. Опять же — раньше начнем, раньше закончим.

— А чего начнем-то?

— Видите ли в чем дело: мы с коллегой ведем дело вашей бывшей жены.

— Дело? Дело моей бывшей жены? — искренне удивившись, переспросил Старостин.

И, наблюдая за такой вот его реакцией, Купцову подумалось, что сознательно бывший муженек никого на Анну не наводил. И это было «не есть гуд». Потому как, когда наводчик работает осознанно, он всегда знает своего подельника. А вот ежели он дал наводку невольно (например: случайному попутчику в поезде или собутыльнику в баре), то он и в самом деле может ничего и не знать. Или не вспомнить.

— Может, мы все-таки войдем внутрь? Или так и будем здесь общаться? На радость соседям…

— Да-да, конечно. Только у меня не прибрано, знаете ли…

— Это не беда, — сказал Купцов.

И до поры молчавший Петрухин весело подхватил:

— Это неважно. Нам лишь бы присесть где… А то, знаете ли, бегаешь целый день, язык высунув. А уж прибрано — не прибрано — дело десятое. Нам бы присесть. Мы же к вам по делу пришли, а не на смотрины.

В данном случае Дмитрий соврал, потому как «смотрины» решальщиков сейчас очень даже интересовали. Нет, конечно, узреть висящую на стене иранскую саблю восемнадцатого века они не рассчитывали. Не тот случай. Партнеров интересовало другое: а что непризнанный гений пьет? Чем закусывает? Если, к примеру, «благородный портвейн» из соседнего ларька — это одно. А вот ежели хорошую водку заводского происхождения, да под бутерброды с икрой — совсем другое. В таком случае встает закономерный вопрос: действительно ли случайно дал наводку на бывшую свою супружницу Антоша?

Да и вообще — посмотреть на жилье человека всегда полезно. Иногда такие чудеса открываются — мама не горюй! У того же Петрухина в оперской практике был такой случай: пришел он на квартиру к одному дядьке, который мог оказаться свидетелем по совершенно пустяковому делу. Пришел, доложился по форме: мол, здрасте, я такой-то… А дядька в ответ обреченно так: я всегда знал, что рано или поздно вы придете. И — покаялся в убийстве, совершенном четыре года назад. Вот ведь оно как бывает…

— Что ж, — махнул рукой Антон, — проходите. Можно не разуваться.

Насчет того, что «можно не разуваться», — это он очень тонко заметил: полы в его халупе не мылись лет, наверное, сто. В такой грязище, как любила говорить купцовская Ирина, отчитывая брата за бардак, «только что ужи не водятся»…

Решальщики прошли в комнату. Здесь было так же грязно и убого, как в коридоре. Разве что с некоторой претензией на «богемность». Вот только дорогой водкой определенно не пахло.

— Итак, чем могу? — спросил хозяин, не предлагая гостям сесть.

— Тут вот какое дело, Антон Евгеньевич… — зачал непростой разговор Купцов. — У вашей бывшей супруги, Анны Николаевны, путем обмана похитили саблю.