Решение первокурсницы

На этот раз рыцарь не стал помогать мне подняться, а сам опустился на пол. Поднял ладони и внимательно посмотрел на них, словно сидел впервые в жизни. Мрамор вокруг нас светился, он горел почти весь, за исключением черной ломаной линии, так похожей на трещину посредине зала. Я устало прислонилась к плечу Оуэна и закрыла глаза. Всего на миг.

«Беги», – сказал мне Змей и побежал сам. Побежал по коридорам к Илистой норе. Бежал, а пол под его ногами дрожал. Он бежал и боялся даже оглядываться. Этот сон преследовал меня многие годы, и сейчас, стоило только закрыть глаза, я снова оказывалась в том коридоре…

Базальтовые стены…

Преследователь…

Шестеро магов на земле…

Расползающаяся по полу тьма…

И дрожащий пол…

И дрожащий мир…

Я открыла глаза и посмотрела на затворника.

– Вы не одалживались, – согласился князь, – а вот наши предки…

– Что? – услышали мы голос. Пришедшая в себя Аннабэль Криэ приподнялась, поморщилась и растерянно переспросила: – Что происходит?

Мэри тут же бросилась к ней. По какой-то причине дочь столичного травника боялась возвращаться к Вьеру, боялась даже смотреть на него, боялась понять, что, возможно, тиэрец уже мертв.

– Так куда исчезает сила тех, кого отрезают от магии? – невпопад спросила я у жрицы, и та отвела глаза. – Ничего не берется из ничего, ничего не исчезает в никуда, – повторила я главный магический закон Аэры. – Ритуал предков. – Я вспомнила зал отречения и девушку, которую отрезали от силы, вспомнила треснувший под ней пол. Словно увидев все это вместе со мной, князь кивнул. Цецилия вытерла слезы и вопросительно посмотрела на Северина. – Ритуал наших предков, – повторила я. – Они не закрывали разлом. Они его открыли.

– Нет! – выкрикнула Гэли. – Этого не может быть! Невозможно!

– К сожалению, возможно, – затворник вздохнул, и мрамор под его руками вспыхнул ярче. – Предки… Они этого не хотели, не планировали. Они…

– Они кого-то отрезали от силы? – спросила я и схватила Кристофера за руку, ища поддержки. – Но кого? Кто мог быть настолько силен, что во время ритуала треснул не только камень в этом зале, а сама Эра?

– Людей, – печально ответил мне государь. – Всех тех, кто обладал силой, но не использовал ее, не мог, не умел или боялся. Шестеро не самых сильных, но самых родовитых магов Эры решили, что неиспользуемый дар – это расточительно. Зачем крестьянину, что сажает горох, дар огня? Правильно, незачем, тем более что он и сам махнул на него рукой. Решение отрезать простолюдин от силы и забрать ее себе казалось простым и логичным. Магия в умелых руках принесла бы куда больше пользы, чем в руках пахаря, который рано или поздно спалит поле пшеницы, и это в лучшем случае, – торопливо объяснял затворник, с тревогой глядя на дыру в потолке.

– Что-то мне подсказывает, что этих самых крестьян они спрашивать не стали, – прокомментировал услышанное Альберт.

– Конечно, не стали, – ответил ему вместо затворника Оуэн. – Молодцы ваши предки, даже обидно, что я до этого сам не додумался. – А я вспомнила, что он говорил мне нечто подобное. Казалось, это было так давно, сто лет назад, в сгоревшей библиотеке. – Теперь я понимаю, почему твоему предку, – он посмотрел на Мэрдока, – зашили рот. Я бы тоже зашил.

– Девы! – воскликнула Гэли. – Значит, богини не наказывали тиэрцев? Значит, они никого не наказывали? Богини ничего не делали, это все мы?

– Какая музыка для моих ушей, – раздался тихий голос Вьера. И Мэри заплакала, на этот раз от облегчения. – Но спешу утешить, богини наказали всех. И нас, и вас. Они наказали людей демонами.

– Так во всем виноваты предки? – уточнила Дженнет, не торопясь опускаться на пол и призывать магию.

– Не я должен отвечать на этот вопрос. Меня там все же не было, – пробормотал Вьер и замолчал, когда Мэри упала ему на грудь, чем едва не отправила беднягу к богиням, видимо, чтобы задал интересующий всех вопрос лично.

– К их чести, они пытались все исправить. – Князь передернул плечами. Я видела, насколько он наряжен, видела, как он устал, и все же… Он больше нам не приказывал, он отвечал на вопросы, и за одно это я была ему благодарна. Он не заставлял, он хотел, чтобы мы сами приняли решение. – Они пытались бороться с порождениями тьмы, изобрели яд.

– Они изобрели коросту, которая поражает одного члена семьи, всегда одного, – произнес Оуэн.

– В каждом роду всегда должен быть защитник, тот, кто будет неподвластен демонам, – грустно сказал князь.

– Зараженные коростой умирают! – выкрикнула Дженнет, и Альберт положил ей руку на плечо.

– Короста очень легко лечится, – парировал затворник, и в его голосе все-таки прорезалось нетерпение. Мрамор под его руками сиял, обрамляя светом валяющийся рядом половинчатый клинок, и казалось, оружие украшено россыпью драгоценных камней. – Вернее, лечилась. Лысые деревья были очень распространены.

– Ключевое слово «были», – прошептал Мэрдок и все же опустился на одно колено.

– Да, – не стал спорить князь, – Уничтожать можно не только людей. – Он тоже посмотрел на Хоторна. – Наши предки ошиблись.

«Мы хотели как лучше» – сказал Первый змей в моем видении. Или в бреду.