Решимость: почти святой Брайан

– Брайан, раз уж у меня от тебя теперь абсолютно нет тайн, то я скажу: я настолько плохо представляю свою жизнь без тебя на этой земле, что уже без страха и сожаления думаю о собственной смерти. Скажи, возможно ли умереть от горя? Возможно ли умереть просто потому, что этого хочешь? Если просить о смерти Бога, он даст её? – она снова умоляла его, снова просила, снова плакала, но теперь всё это делалось иначе, будто бы с изнанки и совсем не явно. Поверхностно об этом судить он не стал бы. Теперь в женщине клубились эмоции от более сложных сплетений результатов работы внутренней, духовной и умственной жизни, чем Брайан когда-либо тщился желать для неё. Он хорошо видел всё: по лицу, оно было очень выразительно, по всей её, Морганы, мрачной страсти в тот момент, по глазам без капли лжи, внимательным до фанатизма, сверкающим от возбуждения.

Сам он поражённо думал о том, как необычно приятно слышать всё это и представил, что её слова могут навредить им обоим:

– Ты не должна больше говорить так. Это что-то вроде распущенности языка. Не порок, но всё же… А что касается твоей жизни и смерти после… меня, то я скажу тебе… – Брайан крепко схватил Моргану за руку и наклонился к её лицу, к самым её глазам. – Всю свою жизнь посвяти помощи слабым, обездоленным, бедным, сиротам! Можешь наедине с Богом признаваться в чём хочешь и сколько хочешь, но дела твои должны говорить только о том, что ты разделяла мои стремления, если хоть каплю любишь меня. Поняла?

Моргана кивнула. Она всё поняла. Но основа её желаний в тот момент была в том, чтобы скрыть своё горе, своё страдание. Это плохо получалось, и Брайан понял, что эта женщина действительно сильно его любит. Но женская любовь часто действует отравляюще – её следует избегать, ей нельзя поддаваться.

К тому же что-то настойчиво подкрадывалось к нему изнутри. Какая-то новая мысль, идея, какое-то знание.

– А теперь тебе следует уйти, – сказал он, и на некоторое время стало очень тихо.

– Что? – она не поверила ушам, и опять было заплакала. Решила, что он всё же прогоняет её от себя.

– Ненадолго оставь меня. Я хочу помолиться.

– Ах, конечно, – Моргана стала торопливо вытирать слёзы и подниматься с пола.

И именно тогда надо было войти Эрику Бесцейну в сопровождении всей «свиты». Комната была тесна для всей компании, но древнейшие и Колин Хант были таковы, что в любой луже грязи вели себя наиболее подходяще не только ситуации, но и своему статусу, а что касается Эрика Бесцейна и Ретта Адмора, то им была свойственна сдержанность в достаточной мере, чтобы не жаловаться. И никто не вменил Брайану в вину то, что он не встал и не поклонился и даже не кивнул. Моргана задержалась чуть, чтобы собрать свои покрывала, но тоже никому почтения не стала выказывать.

Алекс Санктуарий никогда раньше не видел её так близко и сейчас он преградил ей дорогу к выходу:

– Куда это так быстро?

Хайнек Вайсваррен, также впервые лицезрел Моргану без покрывал на лице и волосах, так что ещё просто стоял, разглядывая её. На его лице постепенно проступало восхищение. Его за глаза звали Сильверстоуном из-за нехарактерно чёрных для всех прочих крылатых, волос. Шутники говорили, что Вайсваррен, однако, носом не вышел – Сильверстоуны отличались ещё и слегка длинноватыми носами. Ходили так же упорные слухи, что Хайнек скрывает страсть к питью крови перевёртышей, и именно эта тайна заставила древнейшего потемнеть изнутри и снаружи.

Для Хайнека казалась необычной такая реакция на красивую, но ничем по его понятиям не достойную женщину.

Санктуарий же не был намерен молча восхищаться. Его планы, что в глазах читалось совершенно точно, были куда более практического характера. Даже для крылатых высокий, мощный и несколько тяжеловесный древнейший, подавляюще сильный, солнечно-красивый, мало напоминал обликом человека. Но инстинкты у него были человеческие.

Брайану показалось, что он ненадолго уснул, но вернувшись к реальности, застал тех же существ и ту же картину: вокруг за некоторым исключением застывшая свита Бесцейна и он сам, Вайсваррен роняет слюни на пол, а Санктуарий пытается завлечь Моргану.

– Алекс, помолчи, – вклинился Вайсваррен в предложение Санктуария вместе провести время. – Моргана Аргиад слишком хороша для любого момента в твоих сутках. Хотите красивое платье, милая?

Неожиданный вопрос слегка сбил женщину с толку. Брайан тоже был удивлён.

– Зачем мне оно? – спросила Моргана.

– Затем, что через два периода будет огромный бал в Ньоне. Приедут многие титулованные с обеих сторон.

– Почему я, интересно, ничего об этом не слышала? – Моргана обернулась в сторону Брайана и бросила на него спокойный взгляд, как бы показывая, что у неё есть свои источники.