Решительный барон

Нет, хорошо, что она это сделала, иначе кто знает, чем бы все кончилось.

Легкая дрожь пробежала у Грейс по спине — как раз тем, что произошло в парке герцога Олворда.

Ей не следует надеяться на повторение такого рода действий, но часть ее существа тем не менее на это надеялась — необычная, дерзкая, шалая часть, которая заявила о себе, когда она потребовала, чтобы папа отпустил ее в Лондон, и которая жаждала приключений во время пребывания там. А другая часть ее существа — послушная дочь, благовоспитанная леди высокого происхождения — соответственно была шокирована поведением первой.

И она загнала эту чопорную Грейс на задворки своего сознания.

Сейчас лорд Доусон смотрел на нее снизу вверх. Нет, не так. Вернее сказать, он просто смотрел на нее. Голова Дэвида находилась на уровне ее собственной.

Она покраснела еще сильней и попыталась отступить, но он не отпустил ее.

— Что вы делаете?

Он улыбнулся, не поднимая головы, потом все-таки вздернул подбородок и посмотрел Грейс в глаза.

— Завязываю знакомство с этим вот дружелюбным песиком.

Теперь она увидела Гермеса, которого Дэвид заслонял своим большим телом. Пес лежал на спине, и, едва барон почесан ему брюшко, на морде у Гермеса появилось выражением полного собачьего экстаза.

— Гермес!

Грейс готова была поклясться, что животинка усмехнулась.

^— Ах вот как, он и с вами дружен?

Барон встал, но не отошел назад и не позволил Грейс отступить на более приемлемую дистанцию. Рука, которая только что почесывала брюшко собаки, присоединилась к своей товарке, и пальцы обеих обхватили талию Грейс.

Чопорная Грейс попыталась заявить о своих правах, но не была услышана.

— Это собачка тети Кейт. — Грейс заговорила не сразу, так как ей понадобилось время, чтобы обрести нормальное дыхание. — Я думаю, она уже хватилась Гермеса.

— Мы не задержимся надолго.

Ладони лорда Доусона передвинулись выше.

Грейс сверкнула на него глазами, но поняла, что слишком беспомощна, чтобы выглядеть строгой и неприступной. Весьма трудно изображать праведное негодование, если едва можешь дышать, и если шалая Грейс побуждает тебя взять в ладони лицо Дэвида и притянуть к своему лицу.

В его голубых глазах вспыхнула искра… чего? Чего-то очень горячего. Насколько Грейс могла заметить, искра увеличивалась в размерах. Должно быть, она перескочила от него к ней, потому что Грейс бросило в жар.

— У меня хорошие новости.

Она видела, как дрогнули его губы. Она так живо помнила, как они прижались к ее губам в парке герцога Олворда. Она хотела, чтобы это повторилось… Грейс облизнула губы и заметила, что глаза Дэвида следят за движением ее языка.

— Что? — спросила она.

Господи, да она не более вменяема, чем тетя Кейт. Не может сосредоточиться на том, что говорит ей этот мужчина. Если бы только он приблизился к ней еще немного…

Он так и сделал. Коснулся губами ее лба, потом щеки.

Грейс запрокинула голову и приоткрыла рот, опустила веки.

«Нет, нет, нет!» — кричала во все горло чопорная Грейс, но ее трудно было услышать сквозь гулкое биение сердца и очень легко не услышать.

Губы лорда Доусона коснулись ее губ — легко, как бы мимолетно. О, его руки почти добрались до ее грудей, потом соскользнули на бедра, и вот уже Дэвид привлек Грейс к себе, к своему сильному, мускулистому телу.

Ей стало трудно дышать — Грейс надеялась, что он этого не замечает. Ей хотелось еще теснее прижаться к Дэвиду. Руки шалой Грейс как бы сами собой обхватили талию Дэвида и крепко сжались. Он негромко застонал.

Его губы снова коснулись ее губ. Грейс почувствовала, что он улыбается. Потом он начал покрывать ее быстрыми, легкими поцелуями. Слишком легкими. Она выразила неудовольствие невнятным бормотанием и чуть больше приоткрыла рот.

Дэвид усмехнулся. Грейс смутилась, но через секунду, когда его язык оказался у нее между губами, забыла обо всем на свете.

Сказать, что она была ошеломлена, значило не сказать ничего. Он поглаживал обеими руками ягодицы Грейс, в то время, как его язык дотрагивался до ее неба, зубов, языка. Она была возбуждена до предела. Тяжелая, влажная боль пульсировала внизу живота… нет, еще ниже… там, между ног. Нужно что-то…

Боже милосердный, что она делает?

Она толкнула лорда Доусона в грудь. Он тотчас втянул язык туда, где ему и следовало находиться, — к себе в рот. И разомкнул объятия.

— Лорд Доусон…

— Дэвид.

— Что?

Голос у него был более хриплым и низким, чем обычно, глаза уже не горели огнем, а сияли.

— Мое имя Дэвид. — Он наклонился и провел влажным языком по нижней губе Грейс. — Вы не посмеете вернуться к формальному «лорд Доусон» после столь интимного знакомства.

Грейс была уверена, что густо покраснела.

— Я буду называть вас лордом Доусоном, если захочу.

Губы Дэвида сложились в весьма сладострастную усмешку.

— Идет. Это забавно. И можете употребить обращение «милорд», когда я устроюсь между вашими прекрасными белыми бедрами в нашу первую брачную ночь.

У Грейс отвисла челюсть. Если она и до этого была красной как вареный рак, то теперь цвет ее лица сделался краснее самого красного. Что можно сказать в ответ на такое вопиющее замечание?