Решительный и правый

В кабинет вошли двое — дородный старик и довольно молодой мужчина (позже, ложась спать, Марантиди никак не мог вспомнить, откуда он знает этого человека).

— Аршак Григорьевич, ну-ка, дорогой, вглядитесь хорошенько! — пророкотал старик низким, гулким басом.

Заметив жену Марантиди, он широким округлым жестом раскинул большие стариковские руки:

— Нина Васильевна, голубушка, и вы здесь! Вот уж поистине нежданно-негаданно! Сколько же мы с вами не виделись?

— Около года, Лев Михайлович. А я думала, вы меня заметили из зала. Я же теперь при буфете. — Увидев седую окладистую бороду адвоката Гуровского, услышав его раскатистый, вибрирующий на низких нотах голос, жена Марантиди как-то сразу успокоилась. — А вы по-прежнему практикуете?

— Да, если скверные копеечные анекдоты, переложенные на язык юриспруденции, можно назвать адвокатской практикой. Ах, Нина Васильевна! Мы все оглядываемся назад, не послышится ли привычный звон колокольчика под дугой русской чудо-тройки... Ну а вы как, дорогой Аршак Григорьевич? — повернулся Гуровский к хозяину.

— Долго рассказывать... — Марантиди вопросительно поглядел на мужчину, вошедшего вместе с Гуровским. — Я, признаться, думал, чекисты. С минуты на минуту жду дорогих гостей. В ресторане обыск.

— Да, да, да... — Гуровский заговорил тише. — Собственно, это и заставило меня обратиться к вам, Аршак Григорьевич... Ах да, я же забыл представить — Генрих Карлович Шнабель. — Мужчина наклонил голову. — Генрих Карлович — кассир. С ним довольно крупная сумма... деньги старого образца. И, как назло, обыск. Вы представляете щекотливую пикантность этой ситуации? Словом, к вам просьба: не могли бы вы положить деньги в свой сейф?

— Пожалуйста. Только никаких кассовых бумаг, — сухо предупредил Марантиди.

— Я понимаю. — Шнабель раскрыл портфель, достал пачку денег. — Здесь сто миллиардов.

— Ну, пересчитывать некогда.

— Аршак Григорьевич, какие могут быть разговоры! — всплеснул руками Гуровский. — Вы избавили Генриха Карловича от крупной неприятности.

— Я очень благодарен вам, — тихо сказал Шнабель. — Если вы не возражаете, пусть портфель тоже полежит у вас, он пуст. Мне пора возвращаться. Когда можно будет к вам зайти?

— Завтра. Лучше всего в это же время.

Проводив Шнабеля, Марантиди молча прошелся по кабинету, опять потирая пальцами левую щеку.

— Черт знает что такое, — шумно вздохнул Гуровский, — придешь один раз в год в ресторан, и на тебе — обыск.

— Очевидно, охотятся за валютчиками. Ну да ладно... Коньяку хотите?

— В другой раз, Аршак Григорьевич. Честно говоря, душа не на месте. Увы, российская одиссея наших дней имеет печальную склонность оборачиваться статьями Уголовного кодекса. А я их знаю наизусть.

— Да, — задумчиво кивнул головой Марантиди, — чекисты заметно активизировались... Кстати, вы давно знаете этого человека?— Он показал глазами на дверь.

— Часа два, не больше. Нас свела чистая случайность. Его племянник устроил в двадцатом номере студенческую выпивку, кажется, по случаю дня своего рождения. А я сегодня приобрел недурное колье. Соответственно сему поднялось настроение, захотелось посидеть с молодежью. Зашел в кабинет, предложил тост в честь нашей общей alma mater. Да так и остался. А тут чекисты. Пришлось рассовать кое-какую валюту по студенческим карманам. Спасибо Шнабелю.

— Не слишком ли вы ему доверились?

— У меня не было другого выхода. Вы бы, Аршак Григорьевич, простите за откровенность, мою валюту прятать не стали. А вероятность того, что чекисты станут обыскивать студентов, практически исключена.

— Пожалуй, — согласился Марантиди. — В другой раз так не повезет. Вы хороший адвокат, Лев Михайлович, здесь ваша игра. Ради бога, не связывайтесь с валютными операциями. Это становится слишком опасным занятием...

Чекисты тем временем зашли в двенадцатый номер. Чувствовалось, что они спешат. Проверив документы у нескольких ребят, старший группы, грузный, словно отлитый из чугуна, мужчина с маузером в деревянной кобуре негромко спросил:

— Чужих здесь нет?

— Нет, — ответила за всех девушка в синей ситцевой блузке.

— Ладно, больше проверять не будем. — Он усмехнулся, медленно покачал головой. — Нехорошо, ребята. Комсомольцы, студенты Донского университета, а ведете себя как несознательная богема. Придется сообщить в комитет.

— Простите. — Из-за портьеры выступил Шнабель. — Я на минуточку выходил. У моего племянника сегодня день рождения, и мы решили отметить это событие вместе с его друзьями. Особенного криминала тут, кажется, нет.

— Обойдемся без защитников. Документы! — Старший группы раскрыл протянутое ему удостоверение, взглянул на фотографию, скользнул быстрым взглядом по лицу Шнабеля. — Держите! В порядке. Был бы криминал, поговорили бы в другом месте...

Когда чекисты ушли, девушка в синей кофточке, облегченно вздохнув, наклонилась к своему соседу: