Ресницы Дарумы: парадигма Кэмпо-Дзэн

Дзэн Риндзаи стал довольно популярным в Япони в XII веке, но он не мог удовлетворить всех. Основатель огромной секты Сото, до сих пор процветающей в Японии, Доген (1200 – 1253 гг.) отличался менее радикальной направленностью. Происходил он из благородной семьи, но в детстве не был счастлив, так как его отец умер, когда ему минуло три года, а в семь лет от роду он потерял мать. Конечно же смерть родителей произвела глубокое впечатление на Догена, но в ней, несмотря на юный возраст, он видел проявление проходящей природы жизни. В возрасте тринадцати лет сбылась его величайшая мечта – ему дозволено было стать буддийским монахом. Но уже к четырнадцати годам его стали одолевать сомнения по поводу учения буддизма. Если, как указывалось в писаниях, все люди рождаются с природой Будды, почему же ее так трудно понять?

Доген не был тогда еще знаком с истиной дзэн, которая заключается не столько в определенного рода учениях, сколько в отказе от предубеждений, что только практика пробуждения сознания приведет к реализации собственной самости, сознания, вырванного из рабства определений в сферу, в которой ты не указываешь на себя как на «Я». До тех пор, пока ты видишь себя как предмет, это не твоя истинная самость. Реальность жизни лежит за всеми определениями. Слово «огонь» не способно передать действительное прикосновение пламени, и таким же образом никакая классификация себя не способна достичь живой реальности.

Буддисты верят в то, что субъективная реальность есть неотъемлемая природа всего, и таким образом ее нельзя утерять, а лишь лишиться видимости ее. Она именуется по-разному – самость, природа Будды, сущность, нирвана. В христианстве – присущность Бога, его имманентность.

Молодой Доген не понимал, что «Я» составленное из таких условностей как раса, класс или секс – это «Я», как бы горизонтально относящееся к миру и имеющее лишь собственную внешность и эволюцию, зависимую от мира, – это не целостное «Я». Долгие годы потребовались, чтобы он понял, что лишь немногие живут действительной жизнью своей самости, а остальные нуждаются в долгой практике, ведущей к распознанию их собственной реальности, так как «горизонтальное Я» сковано множеством страстей и желаний.

Доген

После многих неудач Доген однажды повстречал мастера Риндзаи-дзэн Эисаи, который просветлил его сознание, находившееся в великом сомнении. «Только заблуждающийся думает в таких дуалистических манерах, как природа Будды и человеческая природа», – говорил он Догену. Когда наступает просветление, нет разделения сознания на себя и природу будды. Прямое восприятие этого высказывания дало Догену сатори, и он несколько месяцев находился при мастере Эисаи, пока тот не скончался. После его смерти Доген остался учеником у преемника Эисаи Мьезена на восемь лет.

Но даже получив печать мастера (инка), Доген чувствовал, что он не улавливает нечто очень значительное. В возрасте двадцати четырех лет он отправляется с наставником Мьезеном в Китай для дальнейшего постижения дзэна, лишенного налета японской школы Риндзаи. Там все время он занимался практикой дзадзэн под руководством мастера Джу-чинга. Но его раздражало сидение в неподвижности, что вело к «безучастной», «отвлеченной» пустоте, осуждаемой Хуэй Нэнгом, до тех пор, пока однажды он не услышал, как мастер отчитывал дремлющего монаха во время утреннего обхода. Мастер говорил:

«Практика дзадзэна усыпляет тело и сознание. Ты думаешь – дремота завершит дело?»

Обычно мы говорим Я, но «я» – лишь местоимение, а не сама реальность. Нередко мне хочется спросить: «Что заменяет Я?» Пока «я» есть местоимение, подобное «ты», «он», «она», «оно», то что стоит за ним? Можете ли вы схватить его и сказать мне: «Вот оно»?

Д. Судзуки

Услышав эти слова Доген, вдруг увидел истину: дзадзэн заключается не только в сидении, в безмолвной неподвижности, он представлял собой динамическое открытие самости человека, его же собственной реальности, прямо давая возможность проходить всем идеям жизни. Когда жизнь воспринимается без вмешательства эго, приходит истинный опыт сущего. После этого прозрения он сказал: «Сознание и тело усыплены; усыплены сознание и тело! Это состояние следует пережить каждому, это подобно складыванию фруктов в корзину без дна или наливанию воды в дырявую миску: сколько ни накладывай или ни налевай, не заполнишь корзину, не наполнишь миску. Когда понимаешь это, дно отваливается. Но до тех пор, пока еще есть хоть намек на концептуализм, заставляющий говорить: «Я имею понятие об этом или о том», – это значит, игра в нереальность продолжается».