Ресницы Дарумы: парадигма Кэмпо-Дзэн

Последнее заявление Джошу может быть объяснено нашим языком как следующее. Природа Будды (которая есть вездесуща) полностью уничтожает факт того, что через собачью карму (то есть через ее внутреннюю онтологическую склонность к проявлению себя как собаки) природа Будды принимает форму индивидуальной собаки. Как долго нас интересует осознание индивидуально дифференцированной собаки, так долго и отсутствует даже малейший след супра-временного и супра-пространственного осознания Недифференцированного. Правильна ли эта интерпретация или нет, совершенно определенно то, что в конечном итоге, что, как отметил Доген, природа Будды, как таковая, абсолютно безгранична и не существует, да и не может существовать, в ее исходной чистоте как нечто ограниченное. Таким образом, анекдот уже в своем докоановском статусе четко указывает на то, весь анекдот касается буддийской догмы, и что «My!» Джоши в этой конкретной установке должен восприниматься как обычное «нет», отрицаемое существование природы Будды в собаке, которое означало бы в конечном итоге, что, как отметил Доген, природа Будды, как таковая, абсолютно безгранична и не существует, да и не может существовать, в ее исходной чистоте как нечто ограниченное. Таким образом, анекдот уже в своем докоановском статусе четко указывает на то, что составляет уже в статусе коана вышеупомянутое «первое измерение».

Говорить, что есть природа Будды, – это называется клеветой привязанности. Говорить, что нет природы Будды, – это называется клеветой лжи.

Бай-Чжан

Как уже неоднократно указывалось, однако, такое понимание есть не что иное, как необходимое интеллектуальное ухищрение с точки зрения «второго измерения». В этом измерении «My!» должен выполнить определенно иную функцию. Анекдот в качестве коана должен сработать как психотехника, и «My!» выполнит роль управляющей силы, вызывающей общую трансформацию всего психического механизма ученика дзэн.

Вместо попытки поиска значения коана, ученик строго направляется на созерцание этого «My!», пока вся его субъективность не растворяется и трансформируется в этом «My!». Все, что от него требуется, это выйти на неуловимое «My!» без думания о нем. «Не путайте «My!», – предостерегает мастер Мумон (кит. By Мен), составитель «My Мон Кана», – с абсолютной пустотой или с ничто. Даже не определяйте его в терминах «существует» или «не существует». Иными словами «My!» Джошу не берется как отрицание существования Абсолюта в собаке. Проблема находится за пределами существования или не существования чего-либо. В совершенно различном измерении сознания проблема должна быть трансформирована в «нечто подобное железному, докрасна раскаленному шару, который вы проглотили и который вы не способны вырыгнуть, как бы ни старались».[5]

Вводя себя в состояние глубокой, однонаправленной концентрации, ученику следует продолжать созерцать «My!» упорно и напряженно, повторяя в то же самое время слово «My!» молча или вслух до тех пор, пока все его тело и сознание, как бы теряя ощущение себя, входят в определенное состояние, указанное словом «My!», то есть до тех пор, пока он не достигает того же уровня сознания, в котором сам Джошу произнес слово «My!», за пределами раздвоения сознания в субъекте и объекте. Вне всякого сомнения факт того, что звучание единственного слова «My!» в подобном состоянии интенсивной концентрации производит почти такой же эффект, как и произнесение мантры. Но особая семантика слова «My!» (ничто) также вносит огромный вклад в появление у ученика специфического психологического состояния, в котором субъект и объект сливаются в абсолютное единство чистого знания. Для ученика, который может быть затронут объективизацией «My!», ставя его как бы перед собой, как что-либо для созерцания, рано или поздно возникает понятие того, что сама семантическая структура «My!» представляется невозможной для осознания ее в качестве объекта и что это может быть осознано лишь его (ученика) революционизированием собственного сознания, при помощи открытия, в котором «My!» актуализировано в его метафизической реальности, в его «данности», как ничто в смысле абсолютно недифференцированной полноты Бытия. Только тогда ученик осознает, что его более нет там, что там нет ни его «Я», ни его «не Я», но только «My!» – единое «My!», без всякого намека на дуальность.

Смеющийся монах

Большая часть того, что для нас очевидно в отношении мира, что мы считаем не преложными священными истинами, может и должно быть подвергнуто сомнению.

Ч. Тарт