Республика Дракон

– Они погибают не ради прогресса. Прогресс – побочный эффект. А военные изобретения не обязательно предназначены для того, чтобы лучше убивать, а, к примеру, сделать лучшее снаряжение к следующему нападению.

– И кто, по-твоему, на нас нападет? Степняки?

– Я бы не стал их исключать.

– Для начала они должны перестать убивать друг друга.

Племена Глухостепи, живущие у северных границ Никана, воевали друг с другом с незапамятных времен. В дни Красного императора студенты Синегарда учились главным образом отбиваться от захватчиков с севера. Теперь те отошли на второй план.

– У меня есть вопрос получше, – встрял Катай. – По-твоему, каким будет следующее великое изобретение военных?

– Аркебузы, – ответил Нэчжа.

А Рин одновременно с ним произнесла:

– Армии шаманов.

И Нэчжа, и Катай повернулись к ней.

– Шаманы против аркебуз? – спросил Нэчжа.

– Конечно. – Эта мысль только что пришла ей в голову, но чем дольше Рин размышляла, тем привлекательнее она выглядела. – Оружие Таркета – просто улучшенная ракета. Но представьте целую армию людей, способных вызывать богов.

– Настоящая катастрофа, – сказал Нэчжа.

– Или непобедимая военная сила, – напирала Рин.

– Мне кажется, что если бы это было возможно, то уже произошло бы, – сказал Нэчжа. – Но история не помнит армий шаманов. Красный император использовал спирцев, и мы знаем, чем все кончилось.

– Но в додинастических текстах…

– Им нельзя верить, – отрезал Нэчжа. – До правления Красного императора не строили укреплений и не использовали бронзовое оружие, и примерно в то же время записей о шаманах начало становиться все меньше. Мы не знаем, каким образом шаманы изменили ход военных действий, могли бы они встроиться в систему бюрократического командования.

– Цыке как-то с этим справились, – заявила Рин.

– Ведь вас меньше десяти, так что неудивительно. Тебе не кажется, что сотни шаманов принесут только хаос?

– Попробуй сам стать шаманом. И узнаешь, каково это.

Нэчжа поежился.

– Ты ведь шутишь, да?

– А идея не так уж плоха. Любой из нас мог бы тебя обучить.

– Мне не встречался еще шаман, который был бы полностью в своем уме. – Предложение Рин почему-то сильно задело Нэчжу. – Прости, но я насмотрелся на цыке, и оптимизма они не внушают.

Рин сняла котелок с огня. Танъюань полагалось несколько минут остужать, но она слишком замерзла, а поднимающийся из котелка пар был слишком аппетитным. Мисок у них не было, так что котелок обернули листьями, чтобы не обжечься, и пустили по кругу.

– С Новым годом, – сказал Катай. – Путь боги благословят вас удачей.

– Здоровьем, богатством и счастьем. Пусть ваши враги сгниют или сдадутся быстрее, чем мы успеем их убить, – сказала Рин, поднявшись.

– Куда это ты? – поинтересовался Нэчжа.

– Нужно пописать.

Она побрела к лесу в поисках дерева пошире, за которым можно укрыться. Рин уже столько времени провела рядом с Катаем, что не постеснялась бы присесть прямо перед ним. Но по какой-то причине с Нэчжи все было по-другому.

Неожиданно нога подвернулась. Рин взмахнула руками, пытаясь сохранить равновесие, но плюхнулась на спину. Она пыталась ухватиться за что-нибудь, чтобы не покатиться вниз, и под пальцами оказалось нечто мягкое и пружинистое. Она удивленно посмотрела вниз и смахнула снег.

Из сугроба торчало детское лицо.

Большие и белесые глаза (Рин решила, что это мальчик, хотя и не была уверена) были широко открыты, длинные ресницы припорошены снегом. На белом лице выделялись темные круги под глазами.

Покачиваясь, Рин встала на ноги. Смахнула веткой остаток снега с детского тельца. И обнаружила еще одно лицо. И еще одно.

И наконец до нее дошел весь ужас, и она завопила во всю глотку.

Нэчжа приказал прочесать окрестности, держа факелы пониже, чтобы расплавить снег и лед и понять, что случилось.

Под снегом оказалась целая деревня, вмерзшая в лед. У многих глаза были открыты. Рин не заметила крови. Люди как будто умерли от холода, а может, и от голода. Повсюду обнаруживались следы наскоро разведенных костров, давно потухших.

Ей не выдали факел. Рин еще дрожала после увиденного и подпрыгивала от каждого шороха, так что не удержала бы ничего в руках. Но она отказалась возвращаться обратно в лагерь и стояла на опушке леса, оторопело уставившись на солдат, смахивающих снег с очередных трупов. Тела семьи сбились в кучу, мать и отец пытались загородить детей.

– Ты как? – спросил Нэчжа.

Он в раздумьях занес руку над ее плечом, словно не знал, стоит ли до нее дотрагиваться.

Рин смахнула руку.

– Ничего страшного. Я уже видела трупы.

И все же не могла от них отвернуться. Они выглядели как лежащие в снегу куклы, совершенно целые, только не шевелились.

У большинства взрослых к спине были привязаны котомки. Рин увидела рассыпавшиеся фарфоровые тарелки, шелковые платья и кухонные принадлежности. Похоже, люди пытались унести с собой весь скарб.

– Куда они шли? – гадала она.

– Разве это не очевидно? – откликнулся Катай. – Они бежали.

– От чего?

И тут Катай сказал то, что никто не осмеливался произнести:

– От нас.