Республика Дракон

Звучало и впрямь чудовищно привлекательно. Ей нравилась мысль, что природа всецело познаваема и ее можно свести к набору объективных правил, установленных рациональным и благожелательным божеством. Куда приятней, чем то, что она знала о шестидесяти четырех богах Пантеона – непредсказуемых созданиях, придумавших бесконечный водоворот сил, в котором и появилась вселенная, все в ней течет и меняется и ничто не предначертано. Проще считать, что мир вокруг упорядочен, объективен и постоянен, что это подарок, преподнесенный всемогущим творцом.

Была в этой теории лишь одна зияющая прореха.

– Тогда почему все так чудовищно? – спросила Рин. – Если всем управляет Творец, почему…

– Почему Творец не предотвращает смерть? – подхватила Петра. – Почему все идет неправильно, если существует божественный замысел?

– Именно. Как ты догадалась?

Петра слегка улыбнулась.

– Не удивляйся. Это самый распространенный вопрос каждого новообращенного. Ответ – Хаос.

– Хаос, – медленно повторила Рин. Петра уже произносила это слово на совете. Гесперианский термин, для которого нет эквивалента в никанском. – А что такое Хаос? – невольно вырвалось у нее.

– Корень всех зол, – ответила Петра. – Божественный Создатель не всемогущ. Конечно, он могущественный, но ведет постоянную борьбу за упорядочение вселенной, которая неизбежно скатывается к беспорядку. Мы называем эту силу Хаосом. Это противоположность порядку, жестокая сила, которая постоянно пытается уничтожить созданное Творцом. Хаос – это старость, болезни, смерть и война. Хаос проявляется в худших человеческих качествах – злобе, зависти, жадности и предательстве. Наша задача – держать его в узде.

Петра закрыла часы и положила обратно на стол. Ее пальцы задумчиво зависли над инструментами, а потом она выбрала предмет, похожий на две ушные раковины и плоский круг, соединенные с металлическим тросом.

– Мы не знаем, как или когда проявится Хаос. Но чаще он возникает в странах вроде вашей – неразвитых, нецивилизованных, варварских. А случай вроде твоего – худшее проявление индивидуального Хаоса, что когда-либо видела Гильдия.

– Ты о шаманах? – спросила Рин.

Петра повернулась к ней.

– Теперь ты понимаешь, зачем Серой гильдии нужно тебя изучить. Создания вроде тебя угрожают мировому порядку.

Петра прислонила плоский кружок к груди Рин под рубашкой. Он был ледяным. Рин вздрогнула.

– Не бойся, – сказала Петра. – Разве ты не понимаешь, что я пытаюсь тебе помочь?

– Я не понимаю, почему вы меня не убили, – пробормотала Рин.

– Справедливый вопрос. Кое-кто считает, что проще тебя убить. Но тогда мы не приблизимся к пониманию Хаоса и зла. А он найдет новое воплощение, чтобы сеять зло. Поэтому Серая гильдия решила, что я сохраню тебе жизнь и попытаюсь тебя исцелить.

– Исцелить, – повторила Рин. – Ты считаешь, что можешь меня исцелить.

– Уверена, что смогу.

На лице Петры была написана такая фанатичная решимость, что Рин поежилась. Серые глаза блеснули металлом.

– Я самый лучший ученый в Серой гильдии за многие поколения. И несколько десятилетий добивалась приезда сюда. Я хочу разобраться, что отравляет вашу страну.

Петра прижала металлический диск к груди Рин.

– И тогда избавлю вас от этого.

Час прошел. Петра убрала инструменты обратно на стол и отпустила Рин из смотровой.

Когда Рин вернулась в казармы, остатки лауданума уже выветрились. Все чувства, которые сдерживал наркотик – неуверенность, беспокойство, отвращение и ужас, – нахлынули разом таким тошнотворным потоком, что у Рин подогнулись колени.

Она попыталась добраться до уборной. Но не сделала и двух шагов, как ее вывернуло.

Она ничего не могла с собой поделать. Рин согнулась над лужицей рвоты и зарыдала.

Прикосновения Петры, под действием лауданума казавшиеся такими легкими, такими несущественными, теперь ощущались темными пятнами, буравящими кожу насекомыми, как бы она ни старалась их выковырять. В памяти все смешалось до полного тумана. Руки Петры превратились в руки Широ. Комната Петры стала лабораторией Широ.

Но хуже всего было насилие, проклятое насилие. И беспомощность. Рин понимала, что собственное тело ей больше не принадлежит, остается только молча терпеть, на сей раз не потому, что она связана, а потому, что так решила сама.

И лишь поэтому она не упаковала вещи и не покинула Арлонг немедленно.

Она все это заслужила. Каким-то непостижимым образом все это стало искуплением. Рин знала, что она чудовище. Невозможно это отрицать. Это самоистязание за то, в кого она превратилась.

«На моем месте должна быть ты», – сказал Алтан.

Это она должна была умереть.

И смерть уже совсем рядом.

Когда Рин выплакалась и боль в груди ослабела, она поднялась на ноги и вытерла с лица слезы и рвоту. Постояла перед зеркалом в уборной и подождала, пока краснота в глазах станет менее заметной.

А когда остальные спросили ее, что случилось, она ответила: ничего.

Глава 14

Война пришла по воде.

Рин разбудили крики за пределами казарм. Она с панической поспешностью натянула форму, вслепую засовывая правую ногу в левый сапог, но потом сдалась и побежала к двери босиком, с трезубцем в руках.