Республика Ночь

– Великий царь… умоляю, – выхрипывал Мардук, и слезы горошинами катились по заросшим бородой щекам. – Появление демона – ужасное ЗНАМЕНИЕ, это знают все жрецы. Каждую ночь я вижу кровь. Много крови, целое море – она заливает весь дворец. Происходит землетрясение: Шуту Бит раскалывается на пять частей, исчезает в багровых волнах. Красная жидкость повсюду; шипя, гаснут свечи, в кольцах водоворотов умирают рабы, стражники и жрецы. Я тону в ней сам – и чувствую соленый вкус, когда кровь льется мне в рот; не давая дышать, разрывая легкие в клочья. Я кашляю ею, она течет у меня из носа и ушей. Отец… надо освободить пленный народ. Пусть они уйдут навсегда. Возможно, сейчас сбывается проклятие, которое…

Тяжелый удар отбросил его вниз. Потеряв равновесие, Мардук кубарем скатился к самому подножию трона: голова ударилась о выступ ступеньки. На золотую поверхность упала вишневая капля. За ней – еще одна.

– Глупый щенок! – проревел царь. – Тебе ли рассуждать об этом? Пока моя кожа клочьями облезала с плеч в военных походах, палимая солнцем пустыни, ты возлежал в паланкине среди ассирийских наложниц. О с вободить? Да ты и представить не можешь, что это за люди! Я потратил на войну с ними лучшие годы жизни. Дважды приходил с войском на их землю. Сжигал столицу, разрушал храмы, топил в реке младенцев. Но все напрасно. Стоило минуть году-другому, как змеиный яд капал заново. Эти твари заключали союзы с моим заклятым врагом, фараоном Псам-метихом. Я утомился отражать удары, направленные в спину: страдая от жары и жажды, вести через пустыню слонов, повергая их армию ниц. В третий раз я решил, что продолжения не будет. После двухлетней осады столица царства аспидов вновь пала к моим ногам, подыхая от голода и эпидемий. Я распорядился уничтожить проклятое гнездо. Сравнял с землей городские стены, камня на камне не оставил от Великого храма, вырвал бесстыжие глаза неблагодарному царю. И привел подлое племя сюда – всех-всех, до единого человека. Пусть их женщины услаждают нас ночью. Пусть их мужчины роют каналы и трудятся на полях. Пусть их дети наполняют невольничьи рынки. ОНИ НИКОГДА НЕ ВЕРНУТСЯ ДОМОЙ. Если только я узнаю, что дурман в твоей голове – дело рук жрецов этого племени, я прикажу казнить каждого десятого, живьем закопаю в землю. Ты понял это, Мардук? Исчезни. Я и так потратил на тебя много времени.

…Царевич не помнил, как и почему оказался за городом. Один на мощеной дороге – без слуг, без друзей, без рабов. Наверное, он бежал сюда в горячке от самого золотого трона. Ноги подгибались от усталости. Слез уже не было, осталась лишь обида: кипящая, как раскаленный металл. Закрывая лицо от ветра, Мардук молча смотрел вперед. Дорога Процессий, на которую выходили огромные Врата Иштар в северной части города, была пустынна, несмотря на дневное время. Любой чужеземец, достигнув этого места, обычно застывал с раскрытым в восхищении ртом. Еще бы. Врата, сложенные из обожженных в печи кирпичей, чью поверхность покрыла голубая, черная, желтая и белая глазурь, способны оставить без сна целый океан завистников. Соседние стены украшали изображения ста двадцати священных львов, а сами Врата находились под властью золотых сиррушей[42] и могучих быков, трудолюбиво выложенных на голубом фоне желтыми камнями. Строительством, как всегда, руководил лично царь – фигуры животных были выполнены так, что быки и сирруши не встречались в горизонтальном ряду, каждое изображение отстояло друг от друга на целых четыре эла[43] и равнялось тринадцати кирпичам в высоту. Об этом же напоминала и надпись у входа: линии клинописных знаков вывели лучшие пленные мастера – дабы у последних глупцов не осталось сомнений, кого жители и города должны благодарить за это чудо.

«Я, Навуходоносор, царь великого Вавилона, высший правитель Города, любимец Неба, правящий по воле Мардука, посвящаю это тебе – Иштар».