Республика Ночь

«По воле Мардука»… да, конечно, он все время забывает: его назвали в честь верховного божества, которому поклоняется все Вавилонское царство, страна, раскинувшая владения от Мидии до Египта. «Его главные внутренности – львы, его малые внутренности – собаки, его спинной хребет – кедр, его пальцы – тростник, его череп – серебро, излияние его семени – золото», – говорил верховный жрец Нергал, объясняя сущность божественной натуры тезки Мардука. Юноша усвоил из этих слов одно – бог кончает чистым золотом. Священным, ручным животным бэла[44] часто изображали дракона с крыльями; на троне, в груди рогатой ящерицы, возлюбленной богом, сидел и его отец. Дорога Процессий была вымощена розовыми плитами из брекчии[45] и тянулась сквозь весь Вавилон – от храмового комплекса Эсагила до моста через Евфрат. Царевич обернулся: над Городом Дракона, заслонив заходящее солнце, возвышался зиккурат Этеменанки, главное чудо Бавеля. Никому из иноземных купцов и даже пленникам не верилось, что это дело рук человеческих. Разноцветная кольчатая башня высотой 180 локтей4, над первым зиккуратом поставлен второй, над вторым – третий… и так до седьмого яруса. Жрецы уверяли: те, кто забирается на самый верх, способны побеседовать со священным Драконом, в его логове на небесах. Ведь зиккурат для того и построен, чтобы упираться в самую середину облаков… Солнечные лучи выглянули из-за башни, слепя глаза, но царевич не отвел взгляда. Он не хотел думать о том, что ему придется делать. Любые мысли попросту испарились.

…Мардук очень ясно, до дрожи в пальцах, представил себе десертный нож.

Глава IX. Скелеты в огне (Танцпол, дневной клуб«20 костей»)

…Киллер без очков, он прищуривается, целясь Милене в затылок. Нукекуби стоит рядом, сложив руки на груди; скуластое азиатское лицо, желтее обычного. Оба успели переодеться в рабочую одежду вампиров – черные комбинезоны со светящим-

я черепом, в таких ходят не только грузчики, но и менеджеры

реднего звена, например, в фаст-фудах «Макдауэллс». На головы нахлобучили средневековые парики овечьей шерсти – эти фишки обожают вампиры эпохи Ренессанса. Так вот почему я не увидел их сразу. Время густеет, превращаясь в растянутую в воздухе каплю меда. За долю секунды я совершаю невозможную вещь: возвращаю бокал на стойку, прикидываю растояние. Нет, не успею. Выход только один.

– Aetas mea malitiosus lupus… – шепчу я. Сквозь кожу пробивается белая шерсть. Я чувствую жесткие волоски на позвоночнике, клыки удлиняются, желтея. Глаза превратились в холодный янтарь, мускулы громко хрустят. Материя брюк смешалась с плотью, причиняя сладкую боль…

Огромный полярный волк срывается со стульчика в баре. Совершив немыслимый прыжок, оказывается в центре «яблока». Передние лапы сильно толкают Милену в спину. Взмахнув руками, девушка падает на вампира, танцующего спереди, – тот, естественно, тут же грохается на другого, который врезает-

я лбом в спину тощей дамочки. Натуральный «эффект домино». Выстрел смягчен глушителем (плюс проклятая музыка грохочет, как в Раю), но я ощущаю траекторию полета серебряной пули так, словно она чиркнула мне вдоль хребта. Ааааа-аххххххххххшшшшшш. Лоб рыжего диджея взорвался столбом пламени, спустя секунду тело рассыпается в прах, зубы бусинами выпрыгивают из горящего рта, обращаясь в угли.

Милена, разумеется, этого не видит. Она бесится, как ангел, я ее понимаю. Вряд ли кто-то обрадуется, если во время танцев на него вдруг упадет волк.

– Нажрался, что ли? – орет она, пытаясь врезать мне по волчьей морде. Без сантиментов кусаю ее за кисть. Киллер идет прямо на нас, пробивается сквозь толпу вампиров, вытянув руку, четко печатая шаг: честное слово, ужасно похож на бронзовый памятник Дракуле из поэмы Пушкина. Он не видит перед собой никого и ничего, глаза пусты и спокойны. Палец на курке сжимается. Шшшшшшххххх! Новая пуля пробивает сразу два тела: упырь в очках-«<блюдцах» и дама в кринолине (по виду – испанская фрейлина, укушенная еще до открытия Америки) образуют дружную пару факелов. Горящие скелеты на танцполе превращены в труху. Под каблуками разбегающейся в паническом страхе публики дробью щелкают позвонки.