Республика. Охота на бургомистра

— Но господин Третьяк, поступая на службу в полицию и не скрывал того факта, что он состоял в партии коммунистов.

— Я не про прошлое говорю, Он и сейчас большевик.

Лисовин спросил:

— А ранее вы почему молчали?

— Дак меня не спрашивал никто.

— Но, если вы подозреваете врага на столь высокой должности. То ваш долг поставить в известность начальство.

— Третьяк ныне начальник уголовной полиции. А я всего лишь рядовой охранного взвода. Что я мог? Походил по рынку. Поспрошал у селян. Они и опознали девку.

— Марию Селезневу?

— Да. Она из Вареневки. Это село в пяти верстах от Локтя. Недалече. И звать девку Ирка Фофанова.

— Фофанова?

— Да.

— А что это меняет?

— Как что? Вы, господин следователь, не всё услышали. Фофанова. А батя её Фофанов был председателем колхоза в Вареневке. Коммунист. И сын его Демка Фофанов в активистах при советах состоял. А с чего Фофановской девке менять имя и фамилию?

— Вы кому про это доложили? — снова задал этот вопрос Лисовин. — Про девку доложили?

— Дак сказал командиру охранного взвода.

— А что он?

— Дураком меня назвал.

— Почему? Сведения не показались ему важными?

— Он сказал, раз начальник полиции эту курочку топчет, то нам дела до этого нет.

— А что же вы?

— А чего мне? Приказано не думать, про это, я и не думаю. Вот вы спросили, и я рассказал.

— Я понял, Авдеев. Но прошу вас никому эту информацию больше не раскрывать. Я сам все тщательно проверю. А вам спасибо за бдительность. Вы можете идти.

Авдеев ушел. Лисовин стал думать, что ему делать с этой информацией. Пока ничего на Третьяка у него не было. Ну, пользует он молодую девку. Пусть отец у девки был коммунистом. Но и сам Третьяк бывший коммунист. Да и Воскобойник при советах должности занимал и Каминский.

Доложить Дитмару? Пока не стоит. Нужно тайно в этом деле самому покопаться.

Лисовин записал в блокноте:

«Селезнева — Фофанова Ирина. Шкатулка Голицына»…

* * *

Лисовин поднял архивные документы Локтя. Благо большевики при отступлении мало что смогли вывезти или уничтожить. Дело об убийстве председателя колхоза Фофанова имелось в наличии. И в деле нашлись фотографии.

Следователь отправился в хозяйственный отдел. Там сидел шестидесятилетний Семёныч. Он был коренной житель Локтя и многих знает.

— Здорово, Семёныч.

— Здорово, господин следователь. Чего надо?

— Вот хотел тебе одну фотографию показать.

Семёныч посмотрел на пожелтевшую карточку.

— Знаю. Это Иван Фофанов и семья его. Вот жена и вот дети Демьян и Ирина.

— Ты хорошо знал Фофанова?

— Я? Нет. Но я сам в Вареневке родился. Только потом переехал в Локоть. Еще до коллективизации.

— Значит, с Фофановыми не общался?

— Нет. В друзьях не ходили.

— И что с ними сейчас не знаешь?

— Дак Иван погиб давно. Лет десять тому, как погиб. А баба его и по сей день в Вареневке живет. А вот про детей не знаю ничего.

— Уверен?

— Дак из ума еще не выжил.

— А скажи мне, Семёныч, ты про «Золотую банду» слыхал?

— Сказал тоже! Кто в здешних местах про них не слыхал. Это самого Корня команда. Сколь людей перерезали — жуть. Взяли их и Корня кончили. Но вот золотишка не нашли. Про то все знают.

— Все?

— Дак добра у банды было страсть сколь. Не просто так они «золотыми» звались. Но про то тебе не меня спрашивать.

— А кого?

— Начальника нашей полиции. Он ведь дело «золотых» вёл. Кто к тому делу касательство имел, тот его никогда не бросит.

— Это почему же?

— Я сказал, что добра там было — хоть лопатой греби…

* * *

Лисовин хотел найти хоть какие-то сведения по делу «золотых». Но в уголовном архиве порядка не было никакого. Ему попался только листок с описью голицинского клада. Изумруды (29 штук с описанием каждого камня), сапфиры вынутые из оправы (57 штук), бриллианты 109 штук (с описанием крупных экземпляров). Украшения: броши (20 штук с подробным описанием каждой), браслеты (42 штуки), диадемы (18 штук, 2 уникальные с описанием всех камней), ожерелья (12 штук, 10 из них с описанием).

— С чего бардак-то такой в архиве у вас? — спросил Лисовин у старика-хранителя.

— А мне чего? Большевики как уходили, так и разбросали все. Кое-чего вывезли. Но основные документы было приказано сжечь.

— И почему не сожгли? — спросил Лисовин.

— А некому было. Я к тому времени уже здесь не работал. Это потом, при ваших, меня снова сюда поставили. И паек дали.

— Но почему такой бардак? Ничего найти нельзя?

— Кто мне помощников дал? Как все это самому разгрести?

— Но в архиве с личными делами все в порядке.

— Там люди работали. А здесь только сам начальник полиции заходил.

— Господин Третьяк?

— Он самый. Приказал мне отыскать давнее дело «золотых».

— Как? Но и я это дело ищу! Чего же сразу не сказали, что его здесь нет?

— А разве вы сказали мне, зачем пришли?

— И то верно, — согласился Лисовин. — И что с делом «золотых??

— Нашел я дело и господину Третьяку передал.

— А зачем ему дело «золотых»?

— Он не сказал. Он начальник и ему виднее, что и кому говорить.

«Вот бы побеседовать по этому поводу с Третьяком, — подумал Лисовин. — Наверняка многое мог бы рассказать про это. И дело наверняка уже исчезло без следа. Ладно, господин начальник, посмотрим, что будет дальше».