Республика. Охота на бургомистра

— С чего это у вас, господин начальник полиции, возникло такое мнение обо мне?

— Потому что мы ждем красных агентов, господин Красильников. Вы ведь имеете представление о том, что у нас здесь происходит?

— Живёте вроде ничего. По нынешним временам даже слишком хорошо.

— Мы просто даем людям зарабатывать. У нас здесь можно сказать настоящий социализм, а не тот, что был построен в СССР. Землю отдали крестьянам без права продажи. Скоро будет обнародован закон о земле. Люди смогут зарабатывать. Знаете, когда я понял, кто такие кулаки?

— Кулаки? — переспросил Красильников.

— Это зажиточные крестьяне, которых советы принялись уничтожать. Я ведь тогда был работником советской системы. И я увидел этих самых эксплуататоров трудового народа. Оказалось, что это добросовестные труженики на земле. Они и были основой русского сельского хозяйства. Советская власть сделала ставку на бедняка. Иными словами на лодыря, который работать не хотел. И понятно, что его пришлось заставить. И так был построен тот самый казарменный социализм. У нас все не так.

— Дак я разве против?

— Но против те люди, что сидят в Москве. Мы показываем, что такое новый порядок. И местные принимают его. А знаете почему?

— Почему?

— Жить стало легче, чем при советах. И Советы будут стараться ликвидировать нашу республику. Развалить изнутри. Для них мы враги.

— Но я разве враг?

— В последние два дня к нам в Локоть прибыло четыре человека. Вы, бывший сержант Красной Армии, по документам дезертир. Еще один дезертир, но он в отличие от вас у красных не служил. Сбежал на стадии повестки в военкомат. Бывший бухгалтер, не успевший эвакуироваться с советами. Девушка-санитарка, которая попала в плен в Вяземском котле.

— И вы думаете, что один из нас агент большевиков?

— Возможно, что и так, а возможно, что вы все агенты большевиков.

— Но также возможно, что большевиков среди нас нет, господин начальник.

— И это возможно, господин Красильников. Из всех для личной беседы я вызвал вас. Вы показались мне наиболее умным человеком среди троих. Вас можно проверить кровью. Но не думаю, что большевистского агента этим можно напугать.

— Кровью?

— Заставить вас принять участие в расстреле.

— Меня? Но я…

— Вы бы отказались?

— Я не знаю.

— Это не ответ. Если я предложу вам возможность купить себе жизнь путем отнятия чужой жизни совсем незнакомого вам человека. Что вы выберете?

— Я никогда не делал ничего подобного.

— Но этого никто из палачей ранее не делал. И с палачами у нас напряженка.

— Я могу пригодиться в полиции. В бою я готов себя показать. В бою. Но не в стрельбе по живой мишени.

— Но в бою также нужно стрелять.

— Но там твой враг вооружен.

И здесь Третьяк вспомнил про недавно им принятого Галущака, сельского начальника полиции. Если майору фон Дитмару он нужен, то пусть остается в Вареневке. Но зачем именно на посту начальника? А если вот этого перебежчика назначить начальником? Там и проверка будет молодцу.

— Значит, в полиции служить желаете, господин Красильников?

— Да.

— Тогда я поручаю вам село Вареневку. Там у нас есть небольшой полицейский отряд. Десять человек. И начальника у них пока нет. Есть временно исполняющий Галущак. Вот я вас и назначу туда начальником полиции.

— Начальником?

— Но вы же имеете боевой опыт? Бывший сержант. С отделением справитесь. Опыт командования имеете. Десяток сельских полицаев невелика дивизия.

— Но я там никого не знаю.

— И что с того? Завтра вам оформят все документы, и вы можете выдвигаться в Вареневку.

— Выдвигаться на чем?

— На местном рынке наверняка найдётся селянин из Вареневки. Он вас на своих санях с шиком домчит. Согласны с назначением?

— Согласен, господин начальник полиции.

* * *

Управление полиции Локотского самоуправления.

Полицейский следователь Лисовин.

Допрос Антонины Моргуновой.

Декабрь, 1941 год.

Полицейский следователь Лисовин смотрел на молодую девушку и спросил:

— Ваши имя и фамилия?

— Моргунова Антонина Макаровна. Я уже дала показания.

— Придется дать их еще раз. Вас захватили в плен. И вы военнопленная. Сейчас я решаю вашу судьбу, Антонина. Поймите это.

— Но я уже ответила на все вопросы. Больше я ничего не знаю.

— Где вы родились?

— В Москве.

— Вот как? Здесь этого нет.

— Но мне ранее не задавали такого вопроса. Интересовались только годом моего рождения.

— Так вы коренная москвичка?

— Родилась в Москве. Но меня отправили в деревню, где я и училась в школе 8 лет. После чего моя семья снова вернулась в Москву. В Москве я поступила в медицинское училище.

— Вы медсестра?

— Училище я не закончила. Началась война.

— Вы пошли в армию добровольцем?

— Да. Стала санитаркой в 147-м стрелковом полку. Попала в окружение под Вязьмой. Там выжили немногие.

— Но вам это удалось?

— Как видите, если я сижу перед вами. Я очнулась в окопе среди мертвых тел.

— Вас не ранило?

— Нет. Только контузия. Я скрылась в лесу и провела там два дня.

— И что потом?

— Я вынуждена была пробраться в какую-то деревню в поисках пищи.

— И что же?