Республика - победительница (ЛП)

Поляки на перемирие согласились, потому что его условия соблюдать и не собирались. Как только Германия начала отступление по всей линии, польская армия переправилась через Вислу. Немцы, естественно, понимали вопрос значения перемирия с Польшей, потому оставили возле переправ часть своих сил. Только из пустого в порожнее ничего не налить: силы эти по необходимости должны были быть крайне недостаточными. Поляки – в нелегких сражениях – победили их: наступление практически миллионной армии на 200, ну ладно, 300 тысяч германских солдат, оставленных на востоке, просто обязано было закончиться польской победой.

Удерживая в течение десятка с половиной недель фронт на одном и том же месте, поляки на тылах имели относительный покой и достаточно много времени, чтобы собраться, передохнуть и привести в порядок то, что в начале сентября расползлось в хаосе. Например, распаковали, распределили по отделениям и снабдили боеприпасами "польское Wunderwaffe" – длинноствольное противотанковое ружье с названием "из древнего мира" Ур. Ружье это – относительно легкое, пули которого могли пробить панцирь большинства танков, катающихся по свету в 1939 году – было по-настоящему грозным оружием. А по этой же причине, настолько тайным, что в реальном ходе истории в военном хаосе часть ящиков с урами не была вскрыта, поскольку описаны они были как измерительное оборудование. Конспирация была настолько глубокой, что о ружьях не знали даже польские солдаты. Само их название было сокращением слова "Уругвай", поскольку – в соответствии с официальной легендой – по заказу именно этой страны они и создавались. В альтернативной же истории эти уры распаковали и раздали солдатам.

Лучше организованная и не столь прореженная, чем в реальном 1939 году, польская армия наступала на запад и на север. Генералы Бортновский и Пржедржимирский-Крукович ударили на Восточную Пруссию и Поморье. Генералы Руммель и Кутржеба наступали на Познань. Генералы Фабрыцы и Шиллинг вели армию на Силезию.

Немцы бежали.

Рыдз с Беком, Мошцицким и Славоем Складовским в правительственных бьюиках устраивали триумфальное turn'ee по освобожденным городам: Краков, Познань, Катовице, Торунь, Радом, Кельце. В Гданьск не поехали. Гданьск защищался перед поляками не на жизнь, а на смерть.

Словацкие войска – соответственно демонстративно посыпав головы пеплом за предыдущее наступление на стороне немцев на Малую Польшу – перешли на сторону поляков. Словаки прекрасно видели, к чему все идет, и предпочли присоединиться к победителям. Они объясняли, что раньше у них выхода не было, а поляки махнули на все рукой. Тем более, что из квази-изгнания в Ватикане в ускоренном порядке вернулся сильно пропольский политик Карел Сидор и встал во главе правительства, заняв место сверженного ксендза Тисо. Громко и спешно он начал продвигать идею польско-словацкой федерации до того, как кому-либо пришло бы в голову говорить о восстановлении Чехословакии. Ведь Сидор – националист и фанатичный католик – всегда видел будущее своего народа связанным, скорее, с религиозной Польшей, чем с более светской Чехией.

А вот чехи – вопреки всяческим стереотипам – воспользовавшись той оказией, что немцы получают по голове, начали во всех крупных городах восстания и начали разоружать ослабленных гитлеровцев на улицах. Венгры, как и словаки, решились сменить союзников и – после того, как союзники обратились к ним об этом – вступили в Австрию.

Итальянцы, сконфуженные подобным оборотом дел, сидели тихонечко.

В Балтику вошли французские и английские десантные подразделения, прикрываемые, между прочим, польским флотом, который уже 1 сентября через Скагеррак прорвался в Великобританию, ведя бои с Кригсмарине. Десант высадился на пляжах Самбии[6] и – вместе с поляками – захватил Кенигсберг. Что самое интересное, в Восточной Пруссии на помощь польским войскам пришли литовцы. Они заметили, что близится серьезное изменение в европейской системе безопасности и пора им, наконец, перестать дуться на поляков[7]. До них стало доходить, что после победной войны именно поляки станут раздавать карты в регионе и станут единственной силой, с которой можно будет заключить союз против возможных притязаний России. В пиру на германском трупе – по тем же самым причинам – приняли участие Латвия, Эстония и Финляндия, желая хотя бы символически обозначить свое присутствие.

Тем временем, на западном фронте Германию брали в перекрестный огонь. Немцы сражались уже только лишь затем, чтобы их не заставили подписать безоговорочную капитуляцию. Только союзникам уже надоела постоянная германская угроза. На вмешательство они решились именно затем, чтобы исключить ее раз и навсегда.

Дело было нелегким – Германия оставалась трудным противником. Она огрызалась, как только могла, в особенности – в отношении поляков, которым, правда, удалось возвратить территории довоенной Жечипосполиты, но за пределами Восточной Пруссии и части Нижней Силезии и Поморья продвигаться дальше им было трудно.