Реставрация в России

Совершенно ясно, что Дудаев стремился не столько к независимости, сколько к тому, чтобы добиться особого статуса для Чечни в рамках России или будущего Евразийского Союза, про необходимость которого чеченский генерал повторял неоднократно. В свою очередь московские политики без особой тревоги смотрели на происходящее в Чечне. Полунезависимая республика была прекрасным местом для отмывания украденных в столице миллионов и контрабанды оружия, на чем грели руки люди из московских правящих кругов.

Но кризис режима, экономический развал и неизменные провалы во всех сферах внешней и внутренней политики заставляли окружение Ельцина искать пути спасения. Проваливая любую конструктивную деятельность, политические кризисы ельцинское правительство неизбежно выигрывало. Чем более явной становилась перспектива поражения на выборах, тем более необходимо было спровоцировать кризис.

Маленькая победоносная война выглядела привлекательным способом поднять популярность власти, подавить оппозицию, а заодно, возможно, отсрочить выборы и избавиться от слабонервных в собственных рядах.

Как и следовало ожидать, после того, как второй раз за полтора года в стране начались военные действия, у многих «демократических» политиков нервы сдали. Особенно нервничали те, кто был связан с Дудаевым по прежним делам.

Запротестовали Гайдар и большинство фракции «Выбор России». Неожиданно для себя они оказались в одном лагере с левыми и коммунистами. Но все происходящее было закономерно. Радикальные либералы типа Гайдара уже сделали свое дело, и победившей олигархии они были уже не нужны. Их предстояло сбросить за борт, как политический балласт.

12 декабря на Пушкинской площади были все — от сторонников Анпилова до последователей Гайдара. Но преобладали красные знамена, и думские либералы чувствовали себя неуютно. В Государственной Думе на первых порах против войны выступили коммунисты и группа Явлинского, но ни те, ни другие не готовы были возглавить внепарламентское антивоенное движение. Правда, по мере того, как стихийное недовольство войной росло, в политических кругах желание критиковать ее убавлялось: Геннадий Зюганов и возглавляемая им Компартия РФ никогда не отличались особым интернационализмом.

Солидарность с военными начальниками, обещавшими разгромить чеченские «бандформирования», была для них важнее и естественнее солидарности с солдатскими матерями, требовавшими вернуть домой их сыновей. Социал-демократические политики вообще предпочитали отмалчиваться и не показываться на митингах, а руководство ФНПР даже не решилось осудить бомбардировки Чечни, ограничившись выражением «озабоченности». Инициаторами внепарламентской антивоенной кампании оказались радикальные демократические и пацифистские группы, активисты Партии Труда, троцкисты и анархисты.

Зато Ельцина, уже не в первый раз, поддержал Жириновский. О солидарности с правительством заявил и Александр Баркашов, лидер наиболее известной в стране неофашистской группы «Русское Национальное Единство». В 1993 г. присутствие баркашовцев у «Белого дома» оказалось достаточным основанием, чтобы официальное телевидение обвинило всех сторонников парламента в «фашизме». А полтора года спустя Баркашов уже выступал по государственному телевидению в поддержку Ельцина. Зато резким нападкам властей подверглись «демократические» средства массовой информации, в октябре 1993 г. дружно поддерживавшие Ельцина.

История справедлива. Неужели господа, полтора года до того ратовавшие за сверхпрезидентскую конституцию, неограниченные полномочия начальства и применение танков, не догадывались, что раз запущенный механизм уже сам не остановится? По какой-то психологически непонятной причине они были уверены, что разгром парламента, стрельба по демонстрантам и презрение к закону никак не отразится на их собственных правах. Они не нашли ничего предосудительного ни в том, что войска палили из пушек в собственной столице, ни в том, что представительные органы сделались бессмысленным придатком бесконтрольной исполнительной власти. И лишь увидев по телевизору танки в Чечне, они возмутились по поводу государственного насилия и произвола начальников.

Парадокс в том, что на сей раз, в отличие от 1993 г., Ельцин действовал строго в рамках своих конституционных полномочий. Эти полномочия отстаивали, в первую очередь, либералы Егор Гайдар и Сергей Юшенков. Они, конечно, думали, что все это будет применено только против коммунистов и левых. Но справедливость восторжествовала. Пора, наконец, понять, что перед полицейской дубинкой все головы равны.