Ретромания. Поп-культура в плену собственного прошлого

многим слушателям манеру, в которой даб-продюсеры использовал и реверберацию и прочие студийные техники, чтобы создать эффект, благодаря которому регги-музыка звучит словно призрачное остаточное изображение. В дискуссиях, которые разгораются в блогах и на интернет-форумах, хип-хоп рассматривается как некая точка отсчёта: не только из-за роли семплирования в ей > развитии, но и благодаря тому, что в нём запечатлён звук виниловой пластинки, слышны её дефекты, слышно несовершенство этого носителя, слышно, что запись состоит из множества других записей. Но еле уловимая иллюзорность музыки и её дух, причудливый и потусторонний, для ниши, которую заняли Ghost Box и их коллеги, возвращает нас к английским психоделическим традициям студийного волшебства, прямо к «Strawberry Fields Forever» The Beatles и «I Hear a New World» Джо Мика.

ЗАВТРА

ПРОШЛОЕ ВНУТРИ НАСТОЯЩЕГО

Главными протагонистами британской хонтологии были Boards of Canada. Они появились в конце девяностых с мрачно очаровательной смесью электроники и психоделии, семплами пространных монологов и странной атмосферой. В 1998 году Warp издал «Music Has the Right to Children» — дебютную пластинку шотландского дуэта (Маркус Эойн и Майкл Сэндисон, несмотря на разные фамилии, приходятся друг другу родными братьями), позиционировавшегося как преемники Aphex Twin. ВоС! предвосхитили появление Ghost Box своим видением музыки как «почти сверхъестественной» силы («Я думаю, что с помощью музыки можно манипулировать людьми», — рассказывал Эойн в одном из интервью) и их одержимостью идеи «прошлого внутри настоящего» (семпл в композиции «Music Is Math», выпущенной в 2002 году).

Boards ot Canada также являются пионерами хонтологи-ческого подхода к созданию ностальгической и мечтательно-грустной атмосферы с помощью обработки звуков, которая создаёт эффект увядания и изношенности. Наши культурные воспоминания формируются не только благодаря качественным характеристикам, свойственным продуктам той или иной

тихи (чёрно-белый, монофонический, некоторые характерные )иуки ударных или условия, в которых была записана музыка), мо и малозаметным свойствам самих средств записи и передачи мас совой информации (например, фотографии или киноплён-| , которые задокументировали семидесятые и восьмидесятые). К п им свойствам относится срок жизни физических носителей информации. ВоС искусственно воссоздали тусклые и выцветите текстуры, чтобы расшевелить эмоции, возникающие у вас при просмотре старых домашних видеозаписей, испещрённых | честными пятнами, или семейных фотоальбомов, до отказа опитых пожелтевшими от времени снимками. Ощущение,

ПРИЗРАКИ ГРЯДУЩЕГО ПРОШЛОГО

• ювно вы становитесь свидетелем угасания своих собственных тс поминаний. Эойн и Сэндисон добились эффекта старения, нс прибегая к помощи цифровых технологий, а используя ис-| ночительно аналоговое оборудование, например, записывали ■мсти композиций на неисправный магнитофон. Для одной композиции они взяли мелодию, сыгранную на свистках, и, как р.к сказал Сэндисон в интервью изданию Pitch-fork, «стали неоднократно перезаписывать её на двухкассетном магнитофоне ■|.о тех пор, пока звук не стал проваливаться в ад. Это как смо-|реть на изображение, навсегда застрявшее между двух зеркал. II по мере удаления оно становится всё темнее и мрачнее».

Мне потребовалось какое-то время, чтобы проникнуться очарованием альбома «Music Has a Right to Children», но, когда но случилось, запись поселилась в моей жизни на очень долгое ирсмя. Хрупкая мимолётность текстуры, мозаика мелодических 11111 ий, переплетение тоски и страха обладают чудовищной сити, способной оживить самые яркие воспоминания и вернуть пас в детство. 13 моём воображении образы, которые раньше ' а (ались нейтральными, стали обретать смысл — мистицизм ■ '• н.1 денных вещей и мест: капли дождя, падающие на каче-1п па детской площадке; расплывающиеся в утреннем тумане пысаженные вдоль набережной цветы; жилые районы с одина-I <шыми садами за домами и молодыми мамочками, развешивающими белые простыни, которые, словно облака, скользят пи холодному синему небу. Я никогда не был до конца уверен, Hi.i lи ли это настоящие воспоминания моего детства или же

просто вымышленные представления о конце шестидесятых — начале семидесятых (мечты или телевизионные клише).