Ретромания. Поп-культура в плену собственного прошлого

ющая собой сверкающее, стерильное пространство пластиковых интерьеров и люминесцентного освещения, уступила место ржавчине и мраку. Даже путешествия в космос стали эстетически «безобразны». Режиссёр «Чужого» Ридли Скотт выбрал самую неправдоподобную, но атмосферную палитру: мрак (они смогли разослать грузовые космические корабли во все точки Солнечной системы, но не удосужились загрузить на борт корабля запасные лампочки?) и конденсат, постоянно капающий со всех сторон. Позже Скотт использовал эту игру теней и неуютную сырость для достижения атмосферы неонуара в своём фильме «Бегущий по лезвию». В обоих фильмах действие происходит в недалёком будущем, когда мир находится под диктатом больших корпораций, неразумно использующих ресурсы Солнечной системы.

ИЗ КОСМОСА

По мере того как видение будущего популярной культурой становилось всё более невзрачным, футурология как жанр художественной литературы совсем сдала позиции (вы можете вспомнить хоть один роман Тоффлера, опубликованный после 1980 года?). Место лидеров продаж на полках книжных магазинов заняли такие беспросветные иеремиады и романы, пытающиеся ответить на вопрос «В чём мы ошиблись?», как роман Нила Постмана «Amusing Ourselves to Death» (1985) и книга Алана Блума «The Closing of the American Mind», опубликованная в 1987 году. В девяностые годы произошёл скромный всплеск футуризма на волне информационно-технологического бума, который активно теоретизировался такими журналами, как Wired и Mondo 2000. Пока одни футурологи, вроде Кевина Келли, были полны энтузиазма относительно новых технологий, другие строили из себя «зиппи» (это как хиппи, только за вычетом технофобии и сельской ностальгии), например Джарон Ланье и Рэй Курцвейл. Миллионер-изобретатель, восторгавшийся потенциалом нанотехнологий, виртуальной реальности, искусственного интеллекта и трансгуманизма, Курцвейл утверждал, что экспонента прогресса вскоре достигнет своего пика. Результатом этого станет большой взрыв человеческой истории — технологичное «второе пришествие» с разумными машинами в главной роли, с перевоплощением человеческого интеллекта и личности, с бессмертием.

После спада информационно-технологического бума и И сентября все эти пророки пропали с горизонта (Ланье вернулся в 2010 году с брюзгливой книгой «Вы не гаджет. Манифест» — разочарование обманутого интернетом человека). Вся эта инвестиционная мания привела к спокойному и угрюмому быту. Сейчас футурология как жанр научно-популярной литературы деградировала до скромных потребностей маркетологов и промоутеров. Взять хотя бы книгу 2006 года «Next Now: Trends for the Future» Мириам Сэлзман и Ира Мататиа. Почти без исключений, все «пророчества» Сэлзман и Мататиа были весьма очевидными или устоявшимися трендами: Википедия, блоги, повара-знаменитости, гастрономическое порно, брендомания, приватизация космоса, знакомства в интернете, старение популяции. Ближайшее будущее, по всей видимости, не сулит ничего нового.

ЗАВТРА

НОСТАЛЬГИЯ ПО БУДУЩЕМУ

Сейчас уже трудно определить, откуда пошло распространённое выражение — «ностальгия по будущему». Я наткнулся на него в книге легендарного фантаста Айзека Азимова (в его монографии 1986 года «Future Days», посвящённой иллюстрациям художника Жана Марка Кото, датированным 1899 годом, на которых была изображена жизнь людей в 2000 году). У Жана Бодрийяра, который в своей книге «Америка» упоминает специфическую для европейцев «ностальгию по будущему», не в пользу последней противопоставляя её американскому видению современности как наступившей утопии. Философ-транс гуманист Ф. М. Эсфен-диари, он же FM-2030, в своей книге 1970 года «Optimism One» писал о чувстве «глубокой ностальгии по будущему». И даже Ричард Дейли, консервативный мэр Чикаго, однажды заявил, что люди «должны испытывать ностальгию по будущему».

Эта фраза и её смысл, кажется, получили наибольший резонанс в контексте музыкальной культуры. Впервые я заметил это в рецензии музыканта и критика Дэвида Тупа, пытавшегося описать своеобразную острую тоску, пронизывавшую электронную музыку девяностых годов, таких проектов, как The Black Dog и Aphex Twin. Потом наткнулся на более раннее высказывание