Ретроспект: Витки Спирали

Она проснулась от пробившегося сквозь верхушки сосен солнечного луча. Потянулась и вдруг облилась холодным потом, замерла, боясь открыть глаза. А что если все это снилось, что если все это был сон, невозможный сон куда реальнее яви? Напряжено прислушалась, боясь услышать привычный гул стоявших в пробке левобережки машин и бряцание лифта, но вместо этого услышала плеск и довольное фырканье. Соберясь с духом открыла глаза, увидела полог палатки, рывком сбросила одеяло и боясь проснутся пулей бросилась к озеру. Вода обдала ледяной волной, вонзаясь сотнями игл, но она шла навстречу Браме и вдруг бросилась ему на шею. Путник растерялся и потеряв равновесие рухнул на спину. Наташа, испугано взвизгнув нырнула следом, но он взлетел вверх как исполинский кит, бухнулся на гладь и заключив в объятья засыпал ее лицо поцелуями. Кинувшийся спасать утопающих Ирис, покраснел как рак, и повернувшись незаметно скрылся из виду. Из палатки показался всклоченный Шуня:

- Это чего там?

- Наташа чуть не утопила Браму и, похоже, страшно перепугалась.

- Ага, а я думаю, что рухнуло. Пусть привыкают. На завтрак у нас что?

- Есть уха, кофе… - Ирис взглянул в котелок – уже нет, выпили. За водой надо. Погоди, не надо.

Шуня кивнул и, делая широкую дугу через камыши, бегом кинулся к глинистому утесу. Когда он вдоволь нанырявшись выбрался на песок, вытряхивая из уха воду, на опушке раздвинулись папоротники и показался Уголек, что-то сжимающий в пасти. Кен победно бросил к ногам лесника зайца. Тот присел и осторожно погладил еще теплую шерстку длинноухого:

- Опа, зайчатина на завтрак, но на такую ораву мало.

Кен тут же скрылся из виду, можно было не сомневаться, вскоре в лагере будет жаркое. Ирис подвесив котелок подогревал уху, а Шуня насвистывая бросил к костру длинноухого.

- Только не говори что догнал, не поверю.

- Догнал, но только не я а Уголь. Поручил ему партзадание добыть стольких же.

- Ага, понятно, вот куда удрал Эксик. Они вдвоем сейчас облаву устроят: один замяучит, а второй принесет.

- Сказки – буркнул Шуня – быть такого не может!

- Спорим? – скептически посмотрел Ирис – кто проспорит, тот проставляется.

От озера пришла Наташа, стащив с веревки и набросив на плечи махровое полотенце присела к костру.

- О чем спор?

- Да вот думаем, как зайца делить, вдоль или впоперек?

Она всерьез задумалась быть, но тут показался Брама и увидев зайца понес разделывать:

- Вдоль в поперек – какая разница? Кто первым схватит тот и съест!

Из палатки выбрался Доктор, потянулся, сделал несколько приседаний, потирая руки подошел к костру и глянув в пустую посудину для воды пошел к озеру. Он не имел привычки перекладывать на других то, что мог сделать сам. Избавив девушку от созерцания расчленения тушки, Брама сделал это за кустом, заросли неожиданно зашевелились и на глазах изумленных людей на поляну вошла заячья процессия. Они шевелили ушами, вставали на передние лапки, забавно заглядывая вперед, из палатки показалась Полина, открыла от удивления рот и растолкала Вереса:

- Смотри, я же говорила, что гостинцы зайчики приносят!

Дите радостно захлопало в ладоши и кинулось к зайцам. Те словно проснулись и бросились кто куда, оставив нескольких лежать, остальных довольный Эксик милостиво отпустил. Дите ничего не поняло, но цапнуло одного за уши и потянуло к взрослым. Брама потрепал покрестника по голове, забрал зайца и повторил процедуру. Шуня признав поражение оказывал посильную помощь, и вскоре над углями поплыл запах дичи. Уголек время от времени отбегал к озеру, шумно хлебая воду, довольно посматривая на людей. Ему было приятно делится добычей. Эксик уселся на ближайшем дереве, намурлыкивая под нос кошачьи песенки, ежеминутно переспрашивая готово или не готово. Такого отдыха и друзей у Натальи никогда не было, она уже не стеснялась брать Браму за руку или садится к нему поближе. Журбин, будучи прирожденным пацифистом, отказываться от запеченной на углях дичи не стал и продолжил с Семецким  дискуссию, в которой они не моги прийти к общему знаменателю.

Надо сказать после Агарти цинично-высокомерный Семецкий весьма изменился, скинул скорлупу былой значимости, став много проще и общительней и возглавил самый трудный из отделов, отдел этического контроля. Его экологов боялись чиновники всех мастей и уровней. Зная, как облеченный властью человек постепенно превращался в монстра, он в одиночку совершил невозможное: обработал при помощи Постулата высшее руководство страны таким образом, чтобы они сами в первую очередь верили в изрекаемые ими же истины и действительно служили народу и отчизне. Он не обольщался относительно моральных принципов чиновствующего сословия, а сдирал три шкуры, выводя их на чистую воду.